Чарли Паркер. Книги 1 - 10

Он размышлял о том, что Келли могла рассказать убийцам перед концом. Это уже другой вопрос: никто не устоит перед пытками. Все раскалываются. И этого нечего стыдиться. Трудность для мучителя заключается в том, чтобы выяснить, правда ли то, что сказано под пыткой. Если долго бичевать человека, а потом попросить его сказать, что небеса розовеют, луна багровеет, что день — это ночь, а ночь — это день, то он будет готов подтвердить все, клянясь жизнью своих жены и детей. Искусство ранней стадии пытки заключается в причинении лишь достаточно ощутимой боли с переходом к вопросам, ответы на которые известны или легко проверяемы. Любому расследованию нужны отправные точки.

Так что же она могла им рассказать? В письме Келли обещала предоставить новые имена и обеспечить их более подробными сведениями, но люди, способные с такой изощренностью пытать жертву, а потом оставить ее в горящем доме, едва ли были на стороне ангелов, и, следовательно, вряд ли их интересовало установление личности тех, кто убивал по их приказу. Нет, их больше интересовало удерживание распространения такой информации. Вероятно, им хотелось узнать, с кем она связывалась и что уже успела передать. Так что же сообщила Келли под воздействием нестерпимой боли? Вероятно, убийцы теперь знали, что в конторе «Элдрич и Ко» имеется список имен. Они могли — неразумно — начать действовать против Элдрича либо постараться свести вред к минимуму иными средствами, обеспечив молчание тех, кто попал в тот конкретный список.

Тогда возникал дополнительный вопрос: с кем еще могла связаться эта женщина? Вряд ли она решилась довериться многим. На самом деле Коллектор смог припомнить только одного.

Но, с другой стороны, тот старый еврей мог сам позаботиться о себе.

Коллектор докурил сигарету и, тщательно затушив окурок в луже воды, сунул его в карман своего черного пальто. Пальто он носил почти постоянно, вне зависимости от погоды. Чрезмерную жару или холод переносил легко, и в любом случае человеку всегда нужны карманы: для сигарет, бумажника, зажигалки и для набора ножей. Он глянул в северном направлении, где Элдрич еще торчал в своем кабинете, изучая документы. Эта мысль доставила ему удовольствие, несмотря на воспоминание об утреннем споре, ведь Элдрич и Коллектор редко обменивались грубостями. В данном случае, прикинул он, спор возник из-за противоречия философий. Вопрос был в предположении, что предупредительные меры противоречат законным требованиям предъявить убедительные доказательства совершения преступления. В итоге, впрочем, могла потребоваться помощь ножа, поскольку за человеком с ножом всегда остается последнее слово.

Единственная офисная лампа заливала мягким светом письменный стол в кабинете Элдрича, когда он, оторвав взгляд от списка имен, глянул вдаль, словно почувствовал чьи-то мысли. Они с Коллектором жили душа в душу, что делало их сегодняшнее расхождение во взглядах еще более досадным. Папки разных размеров по большинству имен из этого списка лежали по правую руку. Все эти личности скомпрометировали себя, но заслуживали ли они смерти? Элдрич сомневался. Он одобрял последний приговор только в самых исключительных случаях, и, по его мнению, никто из этих персон не мог безоговорочно быть предоставлен заботам Коллектора. Но он также признавал, что, подобно заряженным пистолетам или острым клинкам, они имели потенциальную возможность нанести огромный вред, и, пусть спорно, но деяния некоторых из них уже тянули на серьезные прегрешения. Хотя оставался вопрос: является ли потенциальная возможность нанесения вреда, в большинстве случаев еще не реализованная, оправданием для лишения жизни? Для Элдрича ответ был отрицательным, а для Коллектора — положительным.

И вроде бы они достигли компромисса. Выбрали одно имя, человека, которого Элдрич считал самым мерзким. Коллектор мог поговорить с ним и решить, что делать дальше. Между тем оставалась проблема последнего имени, единственного имени, напечатанного красным чернилами.

— Чарли Паркер, — прошептал старый законовед, — что же вы натворили?

Глава 23

Дэвис Тейт, развалившись на обтянутой кожзаменителем барной скамье, высокая спинка которой обеспечивала относительное уединение, в четвертый раз прикинул свои рейтинги, надеясь найти повод для торжества или хотя бы для легкого оптимизма.