Чарлик

Приехав с курорта, и получив нашего драгоценного Чапу обратно, мы не узнали свою собаку. На улице теперь уж он не давал проходу мальчишкам, гавкая на них изо всех сил и вырывая из рук поводок, стремясь во что бы то ни стало укусить быстро мелькающие голые ноги ребятни, в страхе убегающих от злой махонькой собачки.

Сестра объяснила потом, в чём тут дело. Оказывается, когда они выводили Чапу на прогулку, местные ребята бежали и лаяли на него. В традициях этого народа нет привычки держать дома собак. И потому наш Чарлик для ребятни был чудо чудное. К тому же молчаливое, поначалу. Видимо дети решили научить странного пёсика лаять и стали подавать ему пример собственным лаем. И научили. Так научили, что стал он на людей кидаться, как собака. То есть, как наверно и положено собакам.

Печально, но с тех самых пор и стал портиться характер нашего любимца. И вредные привычки появились. Уж такие противные, что и сказать стыдно. О некоторых умолчу. Не поднимается рука написать, как он любил поваляться на улице… может сами догадаетесь, в чём. Потом мы приходили домой и еле отмывали дурацкое животное. А ещё он любил проехаться по нашему ковру в гостиной. Начинал от самого края у двери, разбегался, и присев на короткий обрубок бывшего хвоста, проезжался таким макаром до тумбочки с телевизором. Там он останавливался. Приехали. Дальше некуда. Уж мы и ругали его, и вразумляли. Ничего не помогало. При нас, правда, он делал это всё реже и реже. Ну, а без нас? Кто его знает.

Другое его любимое занятие было улечься на кресло под покрывало, близко к спинке и лежать там, никем не замеченным. А когда кто-то садился на кресло, громко залаять и испугать до смерти бедного человека. Затем он снова залезал под накидку и уже никто, — кроме меня, мне он разрешал, — никто не смел присесть на это кресло. Приходилось располагаться на диване.

С диваном тоже была история. Приходила ко мне подруга. Молодая, красивая. Незамужняя ещё. Присаживалась на диван. И тут к ней подлетал наш Чарлик. Очень он ей симпатизировал. Видно вкус у него был хороший. Мог отличить прекрасное. Так вот, пока подруга разговаривает, Чарлик не сводит с неё восхищённого взгляда. Встаёт на задние лапки, кладёт ей мордочку на колени. Потом быстро вспрыгивает на диван и обхватывает лапками её руку.

Что это он делает? — вдруг спохватывается моя наивная подруга.

Я сгоняю хулигана с дивана. Чарлик обиженно уходит в свою муфту. Мы, как ни в чём не бывало продолжаем разговаривать.

Вот такой забавник был наш Чапа. Но мы всё равно его сильно любили.

Прожил он с нами четыре года. А потом случилось несчастье. Прихожу я как-то с работы домой. Дверь открывает муж, а Чапка где? Обычно он первый у двери, так и рвётся проскользнуть в раскрытую дверь и улизнуть на улицу. Сколько раз уже он так убегал, а мы потом бегали за ним, ловили. Помните, я говорила, что он бесстрашный был сверх меры? Так и кидался на больших собак, будто хотел разорвать их на части. Опасно было отпускать его одного.

А тут, дверь открыта, а Чарлика нет. Я стою на пороге и почему-то не решаюсь зайти, наталкиваясь на странный, смущённый взгляд мужа.

Понимаешь, — тихо говорит он мне, — у нас были Сойкины. А когда они уходили, Чарлик выбежал в раскрытую дверь и мы не успели его поймать.

Ну и что? — спрашиваю я, всё ещё не переступая порог дома. — Мало ли он выбегал один на улицу?

Ребята приходили и сказали, что его разодрали собаки. — Ещё тише договорил муж. — Я нашёл его и уже похоронил. Там, где он любил гулять. На горе, под оливами.

Я развернулась на каблуке и описала вокруг себя круг, как в детстве, когда хотелось движения, а бежать было некуда. Я не могла заставить себя зайти в опустевшую квартиру. Муж взял меня за руку и втянул домой.

Всё! — сказала я, когда немного очнулась. — Всё! Никаких больше собак! Второй раз я этого не переживу.

С тех пор прошло много лет. Мы больше никогда не заводили собак. Только кошку, один раз. Но это уже другая история.

КОНЕЦ