Чарлстон

Поймав шляпу, девушки повалились на траву, задыхаясь и хохоча. В чащу они вошли в веселом настроении. Идти оставалось недолго.

Небольшая избушка была сложена из шершавых бревен. Ее трудно было разглядеть под раскидистой сосной, которая, казалось, держала избушку в своих свисающих ветвях. Они бы и не заметили ее, если бы не дым, валивший из обмазанной глиной трубы. Его специфический едкий запах заставил девушек сморщить носы. Подруги остановились. Каролина взяла Лиззи за руку.

Заметив, что спутница волнуется, Лиззи почувствовала прилив храбрости.

– Фу! – сказала она. – Имбирные пряники так не пахнут.

Девушки засмеялись, зажав носы и рты, и смех их прозвучал приглушенно.

– Ты пойдешь, Лиззи?

– Конечно. А ты?

– И я. Но ты иди первая.

– Пойдем вместе.

Девочки заговорили шепотом.

– А что мы скажем? – Каролина еще крепче вцепилась в руку Лиззи.

Лиззи покусала губу.

– Там тихо. Может быть, ее нет дома?

Ясно было, что и Лиззи оробела. Каролина поджала губы:

– Трусиха.

– Неправда. Вот сейчас возьму и постучусь.

Лиззи смело направилась к избушке. Едва она собралась постучаться, как дверь отворилась. Внутри стояла зеленая тьма, сочащаяся в окно сквозь сосновые иглы. Угли в низком очаге светились алым, но Лиззи заметила их, только когда хозяйка, выйдя из-за двери, схватила девушку за руку и втащила в дом.

– Каролина! – позвала Лиззи.

– Ей придется подождать, – сказала женщина и затворила дверь.

Лиззи показалось, что тьма обрушилась на нее вместе со стенами и низким, увешанным травами потолком. Девушка начала задыхаться. Хозяйка что-то достала из кармана и бросила в огонь.

– Посиди, детка, – сказала она, – пока не сможешь дышать.

От углей поднялся густой дым. Лиззи подняла руки к горлу. Она пришла в отчаяние. Дым лез в глаза, в нос, в рот. Воздуха не было. Лиззи закашлялась.

Постепенно она стала испытывать неведомое прежде ощущение. Спазм в горле исчез, и она с жадностью вдыхала дым. Он смягчал, успокаивал и имел прохладный, ароматный запах. Опустившись на низкий стул, куда посадила ее хозяйка, Лиззи с восторгом и наслаждением дышала чудесным дымом.

– Ах, как хорошо! – сказала она. – Что это?

В ответ девушка услышала густой, басовитый смех. Лиззи сквозь дым взглянула на хозяйку. Та была непомерно толста, с руками как окорока и пирамидой трясущихся подбородков. Кожа ее была цвета черного кофе. Одежды на ней были крикливо пестрые и казались живыми: желтые и красные полосы, переплетаясь, обвивали ее чудовищно громоздкое тело. Женщина улыбнулась, сверкнув рядом золотых зубов:

– Зачем ты пришла к моей Розе, золотко?

Лиззи не в состоянии была отвечать. Разум подсказывал ей, что хозяйка настроена дружелюбно. Но сердце громко стучало от страха.

Кудахтающий смех мом Розы дрожал в тесном, замкнутом пространстве.

– Ты проглотила язык? Что ж, попробую угадать. Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе поворожила. – Хозяйка принялась немелодично напевать.

– Да, мэм, – промямлила Лиззи. Мом Роза воздела руки к потолку. Бледные ладони мерцали в смутном свете.

– Боже! – возопила она. – Послушайте эту молодую белую леди. Она называет старую Розу «мэм». Какое уважение! Это приятно. Мом Роза будет счастлива поворожить тебе. Что тебя беспокоит, дитятко? Ты хочешь, чтобы я свела бородавку? Снадобье от веснушек?

– Нет, – прошептала Лиззи, – не то.

Толстуха вновь сверкнула зубами, слоноподобное тело затряслось.

– Ты, наверное, хочешь проклясть кого-то? – закудахтала она. – Мом не проклинает без серьезной причины. Кто тебя обидел, золотко?

Лиззи моргнула. Любопытство пересилило страх.

– А какие бывают проклятья?

– Ты хочешь купить заговор?

– Нет, просто интересуюсь.

– Мом не любит пустых вопросов, мисси. Ты пришла по делу, вот и говори, чего тебе надо. – Дружелюбие улетучилось.

– Простите, – пробормотала Лиззи. Она собрала юбки, собираясь встать и покинуть хижину. Однако просто так уйти она не решилась. Каролина ни за что ей этого не простит. Надо хотя бы спросить, подумала Лиззи.

– Пожалуйста, мэм, – сказала она. – Я слышала, как-то одна девушка влюбилась, и вы ей помогли.

Она с тревогой ожидала ответа, чувствуя себя неловко. Если женщина будет смеяться над ней, она убежит.

– Ах, золотко, – проворковала мом Роза. – девушек и юношей, которым я помогла, больше, чем тебе лет. Почти все хотят любви, а не проклятий. О Творец, о любви я знаю все.

– Так вы поможете мне? – Лиззи заговорила настойчивей.

Вдруг она совершенно поверила в эту женщину. Дым плавал в темных углах комнаты. Струи причудливо вились, сплетаясь и расплетаясь; складывающиеся очертания напоминали фантастических животных или людей. В воображении ее всплыл Лукас Купер: его иссеченные шрамами губы и смеющиеся глаза поддразнивали ее. Она почувствовала невыносимое желание услышать его голос и увидеть, как солнце играет в его волосах.

– Пожалуйста, – сказала она.

– Мисси, ворожба дорого стоит. – Круглое лицо мом Розы расплывалось в дыму.

– У меня с собой деньги. – Лиззи сунула руку в карман. – Золото. – Она вынула монеты.