Чарлстон

Однако она ведь что-то чувствовала к нему, когда рассказывала про Лукаса. Руки Джо были такими сильными, и он так нежно гладил ее волосы. Он не обидит ее. Ведь он сам – она ничего ему не говорила – понял, что ей необходимо время на обдумывание. Он сам это знает. Он всегда знал, что она чувствует, всегда. Когда Джо обнимал ее, Элизабет чувствовала себя в безопасности. Его прикосновения говорили ей, что она любима. И она тоже любила его. Но не плотской любовью. Может ли любовь породить страсть? Она вспомнила, как счастлив был Джо, когда она его поцеловала, вспомнила, как и сама при этом почувствовала себя счастливой. Это было чудом – возможность сделать друг друга счастливым. Как он был бы счастлив, если бы она отдала ему себя!

Элизабет вдруг обнаружила, что плачет, растроганная тем, как ее ценит благородное сердце Джо.

– Да, – шептала она, – да. Это возможно. Я могла бы любить его. Милый Джо…

«Остановись, – велел ей разум. – Ты доведешь себя до удушья».

Элизабет вытерла слезы рукавом и продолжила свои размышления. Это было бы нечестно, решила она. Джо заключит ее под колпак, оберегая здоровье и покой. Он не будет ее ни о чем спрашивать, посвятит ей всю свою жизнь. Но он позволит ей делать все, что она захочет. Если она сделается ленивой и самодовольной, в этом будет ее вина.

Мысли ее вернулись к Гарри. Он никогда не сдерживал ее шаг. Напротив, всегда торопил ее, даже окрылял.

Отчего она чувствует удушье? Нервы. Какая глупость. Элизабет встряхнула головой и стала глубоко дышать, пока спокойствие дома не влилось в нее. Спокойствие. Элизабет закрыла глаза и с удовольствием вдохнула праздничный запах сосновой хвои и апельсиновой кожуры. Торопливые мысли затихли и рассеялись под воздействием старой, прекрасной комнаты и старого, прекрасного города за ее стенами. Колокол пробил половину часа. Последний удар слабо вибрировал в тишине.

«Могу ли я расстаться с этим?» – размышляла Элизабет. Мир традиций, достоинства, благородства и красоты, ставший еще прекрасней оттого, что поддерживается одними душевными усилиями.

И ее душой тоже. Может ли перемениться она сама? Она была одинока более десяти лет, она привыкла к своему одиночеству, полюбила его. Порою ей было горько, но порой – несказанно хорошо. Она была сама собой, а не чьей-то половиной, пусть даже лучшей половиной. Она лицом к лицу встречала невзгоды и преодолевала их; Элизабет поняла, что она сильная, что она может идти собственной тропой. Ошибки, допущенные ею, были ее ошибками, успехи – ее успехами.

Ведь ей предстоит сделать выбор не только между Джо и Гарри. Были еще семейство Трэддов и женщина, которая занимается бизнесом, наслаждение преодолением трудностей деловой жизни.

«Кто я теперь? Лиззи? Бесс? Элизабет? Президент компании? Мисс Трэдд из Чарлстона? Кем я предпочитаю быть?»

Элизабет поежилась. Огонь потух. «Я устала, – подумала она, – и еще больше запуталась. Я хочу спать».

В комнате было темно, но она не нуждалась в свете. Она знала комнату наизусть. Когда Элизабет подошла к двери, колокол начал бить. Крик сторожа с площадки колокольни плыл над крышами, верандами и потрескавшимися стенами гордого старого города:

– Одиннадцать часов! Все в порядке!

– Но будет еще лучше, – сказала Лиззи-Элизабет-Бесс. Медленно переставляя натруженные ноги, она поднялась в спальню и забралась в холодную, пустую постель.