Чародей

— А теперь ты командир, Магариз, и это обстоятельство даже больше, чем седина, говорит о том, как много с тех пор минуло лет.

Магариз наконец выпустил руку Ривки.

— Мне до смерти надоело прислуживать за столом. Спустя некоторое время, после твоего замужества с Сиэрласом, я выпросил у отца позволение поступить в караульную дворцовую службу. Многие годы спустя Приам перевел меня в войско Борнхелда, когда тот сделался герцогом. Ну, а Борнхелд назначил меня командиром Горкен-форта. Там я и прослужил более десяти лет, пока события прошедших восьми месяцев не втянули меня в приключение, о котором я никогда и не помышлял. — Он пожал плечами. — Ну вот, Ривка, тридцать лет уместились в несколько предложений.

— А после Горкен-форта ты перешел к Аксису, — сказала Ривка. — Ты всегда поступал так опрометчиво?

Губы Магариза дрогнули.

— Да, иногда я действовал импульсивно, но о последнем своем решении не жалею.

Ривка улыбнулась и, слегка отвернувшись, расстегнула плащ: в Сигхолте было тепло.

— Я почти ничего не знаю о Борнхелде, Магариз. Ты должен мне о нем рассказать.

Магариз поклонился и очень серьезно сказал:

— Все, что тебе будет угодно, принцесса.

— И о Фарадей, теперешней герцогине Ихтара, — продолжила Ривка. — О ней мне тоже мало что известно. Расскажи и о ней.

Азур постаралась изобразить на лице безмятежную улыбку. Что ж, подумала Ривка, она должна смириться с мыслью о том, что Аксис проедет через Ахар и заключит Фарадей в свои объятия. Пусть запомнит: с Аксисом у нее нет будущего.

Когда же Ривка увидела Рейнольда, она пришла в полный восторг и крепко обняла его. В бытность ее герцогиней Ихтара Рейнольд был чуть ли не единственным ее другом.

Велиар представил Азур Магариза, но в этот момент все услышали собачий лай и оглянулись: алаунты важно шли по мосту. Мост приветствовал их лаем, и Сикариус хрипло лаял в ответ.

Велиар повернулся к Азур:

— Откуда взялись эти собаки?

— Они вроде бы теперь мои, Велиар. Надеюсь, что не помешают. Они прекрасно выдрессированы, так что беспокойства от них не будет. Я расскажу тебе их историю, как только переоденусь в чистую одежду.

Велиар спохватился, что слишком долго держит женщин у входа. Только он собрался ввести их в дом, как появился Джек. Гончих он узнал мгновенно и обменялся с Сикариусом понимающим взглядом.

— Ты Азур? — спросил Джек, когда Велиар поспешил их познакомить.

Азур пожала руку Джеку, и блюститель улыбнулся ей, решив, что он ее понял. В отличие от других блюстителей, которые почти не беседовали с Пророком, нанявшим их на службу, Джек Пророка знал хорошо, поэтому ему были известны многие тайны.

В пророчестве таились более глубокие секреты, и среди них — Азур.

Глава двадцать первая ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

Мечты Фарадей умирали так же быстро, как уходил из жизни лежавший на постели человек. Стоя позади королевы, склонившейся над мужем, герцогиня дружеским участием старалась поддержать Юдит. Фарадей молча переглянулась со старшей фрейлиной королевы, леди Эмбет Тэар. Женщины не в состоянии были облегчить горе Юдит.

В спальне Приама горело лишь несколько свечей. На высокой полке теплился ладан. Джейм с неотлучным Морисоном безмолвно стояли по другую сторону кровати. Дабы подчеркнуть значительность момента, Брат-Наставник облачился согласно своему сану. Из-за спины его выглядывал Борнхелд. Глаза Фарадей встретились на миг с глазами мужа, и она с отвращением отвернулась: ей не хотелось видеть, что скрывается в их темных глубинах. В другом конце комнаты столпились плачущие слуги, курьеры да двое беспомощных врачей.

Фарадей снова обратила взор на короля. Три недели назад Приам, обычно такой здоровый и приветливый, начал проявлять признаки безумия. Несколько дней бродил он по дворцовым коридорам и в каждом углу видел демонов и колдунов. По пятам его следовала Юдит. И она и слуги умоляли короля позволить им вызвать врача. Со слезами упрашивали его лечь в постель и уснуть. Поначалу полагали, что у короля стресс, вызванный переутомлением. Но Приам день и ночь шагал не останавливаясь. На заросший щетиной подбородок капала слюна.

Его болезнь — сумасшествие, в отчаянии думала Фарадей. Последние недели она провела с Юдит, поддерживая ее, как могла. Пыталась переубедить королеву. Заставляла ее ложиться спать и сама ходила за Приамом.

Врачи объявили, что король страдает от лихорадки мозга, этим, мол, и вызвано сумасшествие. Шутка ли, когда в голове у тебя все кипит. «Процесс начался, должно быть, давно, — говорили они, — а вот теперь жар вышел на поверхность». То и дело прикладывали они ко лбу больного пакеты со льдом, чтобы оттянуть горячую кровь, ставили к ногам и к паховой области пиявок. Собирались даже оставить его в темной комнате, обернув бинтами, смоченными коньяком, а потом отказались от этой идеи. Припомнили, как дворянин, которого подвергли подобной процедуре, умер, оттого что неосторожный слуга уронил на смоченные спиртом бинты горящую свечку. Из предлагаемого врачами ничто не помогло, и они, в конце концов, заявили, что медицина здесь бессильна.