Чародей

– Сегодня здесь собралась большая и, похоже, необыкновенно одаренная группа участников. Двое или трое из них, возможно, не совсем здоровы, и вы можете подумать, что это дает им нечестное преимущество, но, как меня уверили лучшие специалисты медицинского факультета университета Торонто, которым мы все гордимся, – тут он сделал паузу для аплодисментов и, как положено умелому ритору, стяжал их даже от публики, глубоко равнодушной к любому медицинскому факультету любого университета в мире, – это не так! Здоровый галитозник может перегнать – или, точнее, перевонять, – (взрывы смеха в зале, кое-кто из зрителей хлопает себя по бедрам), – по-настоящему больного человека. Так что сегодня все в равном положении… Прошу заметить, что мы поменяли конфигурацию платформы по сравнению с прошлыми годами, так что теперь вы сможете видеть не только участников конкурса, но и судью, который восседает на почетном месте, делая заметки и принимая решения. Как видите, участник конкурса поднимается на сцену по ступеням справа, невидимый для судьи, поскольку его загораживают эти ширмы. Далее участник становится на колени на эту небольшую табуреточку перед ширмой, в которую вделан воздуховод. Воздуховод, как видите, это простой мегафон, направленный раструбом к участнику, а острым концом прямо к судье, который таким образом может оценить выступление данного участника во всей его полноте. Я представлю каждого из участников, поднимая номер, по которому – и только по которому – доктор Джейсон Пик идентифицирует его или ее. Ибо в нашем конкурсе дамы участвуют наравне с представителями сильного пола! – (Гомерическое веселье; на третьем месте за седьмым столом кто-то серьезно поперхнулся.) – Участники будут проходить с небольшим интервалом, чтобы дать судье время сделать пометки, а также психологически и медицински приготовиться к оценке следующего конкурсанта. После прохода каждого участника опытная дипломированная медсестра будет дезинфицировать воздуховод, протирая его листерином во избежание любого накопления веществ, или кумулятивного эффекта. А теперь, леди и джентльмены, вы готовы?

Аудитория громогласно возвестила о своей готовности.

– Отлично. Дунули!

Я думаю, у любого, кто по развитию стоит выше кочана капусты, бывали в жизни моменты, когда необходимо Божественное или, по крайней мере, сверхъестественное вмешательство; в такие минуты призываешь его с душевным жаром, почти переходящим в физический. Я еще ни разу в жизни не выступал перед публикой, если не считать появления в массовке «Крысолова» в толпе таких же, как я. Но теперь я стоял на сцене, объявленный непогрешимым светилом, перед публикой, ожидающей от меня невесть чего. Ее ожидания основывались на невежестве. Ибо я был человеком науки, великим авторитетом, и каждое мое слово было золотом, разве что я оплошаю совсем безнадежно – начну заикаться, обмочу штаны или, рыдая, убегу со сцены, что-нибудь вроде этого. Такие призывы о помощи – призывы к кому? – суть один из многих видов молитвы, и именно здесь, судьей ежегодного конкурса зловонного дыхания в Кобургском общественном зале, я впервые испытал молитву – как нечто совершенно отличное от происходящего в церквях ритуального действа, которое для меня не значило ничего. Про такую молитву Чарли в своей лекции о видах молитвы – просительной, заступнической и созерцательной – ничего не говорил.

Я получил ответ на свою молитву. Я взял себя в руки. Решимость и мужество хлынули в душу, словно мне сделали одну из тех чудодейственных инъекций, о которых доктор Ромейн рассказывал на лекции как о незаменимых средствах против шока. Я изумлю зрителей и отомщу Дуайеру и в меньшей степени Джоку, которые так радуются, устроив мне подставу. Я им покажу!

Испытание началось. Я ничего конкретного не знал о зловонном дыхании, кроме того, что оно сопутствует таким людям, как Эдду, доктор Огг и отец Лартиг. Я думал, что его нужно избегать, а не изучать и исследовать. У Мервина Рентула плохо пахло изо рта – нет, в свете моего последующего опыта, вероятно, точнее будет сказать, что у него изо рта пахло чуточку неприятно. Не сравнить с олимпийскими чемпионами по галитозу, которых я встретил в Кобургском общественном зале. Злые языки в «Гильдии актеров» утверждали, что в дурном запахе изо рта Мервина были виноваты его вставные челюсти. Ведущие актрисы уворачивались от его ласк. Но я сейчас сидел на приемном конце передатчика зловонного дыхания.

– Номер один! – завопил коротышка без пиджака, поднимая большую карточку с соответствующей цифрой – возможно, для слабослышащих зрителей.