Чародей

– Ничего, сэр. Просто у меня есть новость, которую вам надобно знать. Этот Шилдстар, сэр. Он нацепил на голову корону, сэр, и объявил себя королем. Он собирается выйти в город, сэр, со всеми своими солдатами и со стражниками Трима.

Тиази поднялся на ноги:

– В таком случае я должен пойти с ним.

Я кивнул:

– Во-первых, Поук, ты не вправе говорить о его величестве короле Шилдстаре в таком пренебрежительном тоне. Если ты станешь держаться непочтительно, возможно, мне не удастся защитить тебя.

– Да, да, сэр.

– Во-вторых, ты должен сию же минуту пойти в конюшню, оседлать Облако и поскорее привести ее к главному входу.

Поук заколебался:

– Я не шибко умею обращаться с лошадьми, сэр, а ваша меня совсем не знает.

– Делай, что она тебе скажет, и у тебя все получится.

Затем я послал Тауга известить о предстоящем событии Свона и сам облачился в доспехи.

О шествии Шилдстара по городу я не стану рассказывать подробно. Нас, представителей человеческого племени, поставили замыкать процессию – несомненно, весьма благоразумное решение. Гарваон, Свон и я ехали в ряд, следом за Билом с Иди и перед меченосцами и лучниками Гарваона. Утгард легко могли захватить в наше отсутствие, ибо там не осталось никого, помимо Тауга, Гильфа да нескольких рабов. Но у нас не было оснований опасаться нападения на замок, хотя толпы инеистых великанов, бурно приветствовавшие нового короля, смотрели на нас с плохо скрываемой ненавистью.

Увидев лица ангридов, я понял, что нам нужно убираться отсюда, и поскорее. По возвращении в замок я поделился своими соображениями с Билом, и он согласился со мной, но напомнил, что для этого нам требуется разрешение короля.

Темная безмолвная тень поджидала меня у двери комнаты, отведенной мне Тиази.

– Они там…

Узнав голос, я спросил:

– Кто именно, леди Линнет?

– Моя дочь и еще одна девушка. – На мгновение мне показалось, будто тень сосредоточенной мысли пробежала по лицу, обычно лишенному всякого выражения. – Кот. И мужчина. Они велели мне…

– Вы окажете нам честь своим присутствием, – сказал я.

– Я знаю. – Казалось, она не собиралась входить; хотя я открыл перед ней дверь и посторонился, она продолжала стоять на месте, со вскинутой головой, с бессильно висящими вдоль тела руками, с распущенными прямыми волосами до пояса. – Я вернусь с вами на юг. Голденлаун снова станет моим.

– Надеюсь, миледи.

– Будет ли у меня муж тогда? Кто-нибудь, кто поможет строить?

– Уверен, вы сможете выбирать из нескольких десятков претендентов.

– Они все так хотят заполучить наше маленькое поместье… Пять ферм. Луга.

Я кивнул:

– Очень многие мужчины жаждут заполучить хоть клочок земли, хотя уже имеют земельные владения. Другие жаждут любви. Если вы думаете снова выйти замуж, миледи, вы поступите благоразумно, коли свяжете свою жизнь с человеком, которому нужны именно вы, а не ваше поместье.

Она ничего не ответила.

– Многие женщины, миледи, полагают, что мужчина, страстно желающий обладать ими, недостаточно хорош для них. Что они докажут силу своего характера, коли приберут к рукам мужчину, который мог бы жениться на даме более красивой или более образованной, соблазнив предмет своих желаний земельными владениями и богатством или завоевав хитростью. Я не притязаю на мудрость, но некая леди, чье имя нельзя произносить вслух, однажды сказала мне, как глупы подобные ухищрения и сколько времени и сил она потратила на борьбу с этим.

– Вы так считаете?

– Нет, миледи. Если бы я говорил от своего имени, я бы высказывался не столь смело.

Линнет пошла прочь, не подарив меня ни кивком, ни взглядом на прощание. Я смотрел ей вслед – прямая спина, ровная походка, – покуда она не скрылась во мраке, сгустившемся в конце коридора. Уж я-то знал, что в Утгарде водятся призраки, да и кто пострашнее; но никто не был менее подвержен страху, чем она, и возможно, призраки (как и мы) считали ее своей.

Две девушки (как сказала Линнет), кот (ясное дело, Мани) и какой-то мужчина… Маленькая Этела, надо полагать, – одна из упомянутых девушек. Другая – скорее всего какая-то рабыня, приставленная Таугом присматривать за девочкой.

Мужчина – предположительно сам Тауг, хотя я надеялся увидеть Гарваона.

Пожав плечами, я открыл дверь и вошел. И увидел, что был прав в одних отношениях и ошибался в других. Второй девушкой оказалась Ури, причем не в человеческом обличье, а в образе женщины из клана огненных эльфов. Мужчиной оказался не Тауг и не Гарваон, а слепой раб, мускулистый и почти голый, с подвязанной рукой.

– Здравствуйте, сэр рыцарь, – вежливо сказала Этела. – Мы пришли поговорить с вами. Только я пришла первая.

Ури встала и поклонилась:

– Господин.

Мани тихонько кашлянул на кошачий манер.

– Она боится, что я проскочу вперед нее, как легко мог бы сделать, дорогой хозяин. Я хочу поговорить с вами наедине, когда все остальные уйдут.

Слепой раб погладил Мани могучей мускулистой рукой:

– Это он?

– Да, – ответил Мани. – Это он, мой хозяин, сэр Эйбел Благородное Сердце.

Раб опустился на колени и наклонил голову.

– Это значит, что он хочет чего-то, – пояснила Этела. – Они должны так делать.

Я кивнул.