Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Через неделю, прошедшую с момента второй годовщины ареста Мэдоффа, арифметика для «вчистую проигравших» поменялась, да так резко, что этот день вошел в историю, как и многое другое в этой печальной саге.

Пятница, 17 декабря, была днем, которого Дэвид Шиэн боялся не дождаться – прокуратура переносила срок из месяца в месяц, надеясь достичь наилучшего для жертв Мэдоффа результата. Ясным и очень холодным утром резкий ветер хлестал на Манхэттене, у небоскребов Фоли-сквер. Еще прежде чем прокурор Прит Бхарара объявил, что в полдень проведет пресс-конференцию, чтобы объявить о соглашении по наследству Джеффри Пикауэра, многолетнего инвестора Мэдоффа, эта новость облетела Интернет. Адвокаты вдовы Пикауэра достигли всеобъемлющего соглашения с правительством и конкурсным управляющим на сумму 7,2 млрд долларов. Это была полная сумма, которой добивался Пикард в первоначальном иске – на 2,2 млрд долларов больше, чем конкурсный управляющий получил бы, не вмешайся прокуратура в переговоры несколькими месяцами ранее.

И это крупнейший в истории американской системы права единичный акт конфискации.

Пресс-конференцию проводили в небольшом странной формы уголке вестибюля главного здания Генеральной прокуратуры со стенами рифленого бетона, частью покрытого бархатными драпировками глубокого синего цвета. Над головами, на уровне второго этажа, свисал гигантский мобиль из металлических труб и сфер с напыленной на него краской. Перед шеренгой телекамер были установлены четыре ряда типовых металлических складных кресел. В 12.15 дверь, обрамленная синими драпировками, открылась, вошла группа людей и несколько неловко выстроилась вдоль стен: настроенный по-боевому Дэвид Шиэн, Ирвинг Пикард в скромном сером костюме. В темном углу встали двое руководителей SIPC, старшие правительственные функционеры из нью-йоркских подразделений ФБР и Налогового управления, а также сонм молодых прокуроров во главе с боссом, федеральным прокурором Южного округа Нью-Йорка.

Прит Бхарара, импозантный человек с редеющими темными волосами и уверенной манерой держаться, сразу встал за кафедру, а операторы пригибались и перебегали, ища ракурс, чтоб снять и его, и Пикарда у него за плечами.

– Сегодняшнее поистине историческое соглашение по наследству Джеффри Пикауэра – событие, меняющее развитие ситуации для жертв Мэдоффа, – начал Бхарара, читая по листку. – Вернув все семь и два десятых миллиарда долларов, которые ее покойный муж получил [от фирмы Мэдоффа], чтобы помочь наиболее тяжко пострадавшим, Барбара Пикауэр поступила по справедливости.

Сумма, которую передала Барбара Пикауэр, представляла собой разность между деньгами, которые ее муж изъял со своих клиентских счетов у Мэдоффа, и суммой, которую он на них положил, что, по оценкам, составляло лишь 620 млн долларов. Но эта сумма далеко не отражала всего чрезвычайно богатого наследства ее мужа. Остальное должно было пойти на образование нового Фонда Пикауэра, который продолжил бы филантропические деяния супружеской пары.

Многолетний адвокат Пикауэров и их советник Билл Забел больше года провел за подготовкой соглашения, которое позволило бы Барбаре Пикауэр спокойно жить и заниматься благотворительными трудами. Пока в даунтауне шла пресс-конференция, офис Забела в мидтауне выпустил заявление от имени вдовы: «Я полагаю, что соглашение исполняет пожелания Джеффри вернуть деньги так, чтобы они пошли непосредственно жертвам Мэдоффа. Я абсолютно уверена, что мой муж Джеффри никоим образом не замешан в аферу Мэдоффа… Я – свидетель его честности и в нашем браке, и в его жизни на протяжении всех сорока совместных лет».

Среди общей шумихи заявление не привлекло внимания, но в отрывке из него, приведенном в выпущенном в тот же день заявлении SIPC, цитировались слова Ирвинга Пикарда о роли Джеффри Пикауэра в огромной финансовой пирамиде и одновременно беглый обзор стратегий, которые в исках, поданных за предыдущие два года, навлекли на различных инсайдеров Мэдоффа и крупных инвесторов столько яростных обвинений.

«Когда весной 2009 года мы подали иск против мистера Пикауэра и остальных, имеющиеся у нас тогда документы привели нас к предположению, что мистер Пикауэр должен был знать или мог знать об афере Мэдоффа, – признавал Пикард. – Благодаря открывшимся дополнительным документам, я уверился в том, что у нас нет оснований преследовать мистера Пикауэра по суду, и вместо этого мы пришли к деловому решению».