Чародей на том свете

— Босс просил передать вам одну вещицу. Не погнушайтесь.

Откуда-то, едва ли не из воздуха, он извлек алую тряпицу и с поклоном вручил парню. Упуат, живо заинтересовавшись происходящим, подскочил поближе и сунул любопытную морду в Данькины руки. Его брови удивленно поползли вверх.

— Разворачивай скорее.

Молодой человек послушался.

Это был стяг треугольной формы. На алом поле была серебром вышита голова змеи, скорее всего, питона.

Бабаи вытянулся в струнку. Его примеру последовал и боцман Хепри.

— Личный гюйс Мехена! — прошептал Ху.

— И что бы это значило? — озадачился Даня.

— А то, — торжественно провозгласил Упуат, — что Великий Змей Мехен признал тебя истинным Ра-Атумом. И именно поэтому он не стал преследовать нас после набега на его владения.

— Это дорогого стоит, — подтвердил премудрый Тот.

— Благодари, олух! — цыкнул Проводник на друга.

Парень с благоговением поцеловал гюйс и обратился к Бабаи:

— Передай Великому Змею Мехену глубокую признательность за ту высокую честь, которую он оказал мне и моим соратникам. Ладья Миллионов Лет отправится в плавание под этим священным стягом!

— Сенеб! — рявкнули обе драконьи головы. — Радуйся, о, Ра-Атум! И попутного тебе ветра!

Появление маленького отряда на причале не произвело совершенно никакого шума и не было отмечено ничем особенным. Только двое бомжующих демонов, ковырявшихся у бака с отбросами, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к Ладье, чем к направлявшейся к ней группе.

— Вишь ты, — сказал один другому, — вон какие борта! Как ты думаешь, доплывет она, если б случилось, до места Седьмого Часа или не доплывет?

— Доплывет, — отвечал другой.

— А до Двенадцатого-то, я думаю, не доплывет?

— До Двенадцатого не доплывет.

Этим разговор и кончился.

— Ни за какие коврижки не взойду на эту развалюху! — заартачился Кириешко, до которого долетели обрывки их беседы. — Я, может быть, вообще не переношу путешествий по воде. У меня морская болезнь, вот!

— Владилен Авессаломович, миленький, — уговаривала его Эля. — Ну как же мы без вас?

— Да посмотри сама, девонька, разве может вот это плавать?!

Бот, вокруг которого кипели страсти, и впрямь представлял собой жалкое зрелище. Давно не смоленное днище зияло тремя или четырьмя пробоинами, мачты покосились, паруса висели на них изодранными тряпицами. Руль был сломан пополам.

— Тут ремонта на добрую неделю. И то если круглосуточный аврал объявить!

— Эх, капитан, капитан, — ласково пожурил его Хепри. — Ты в Амдуате не первый день, кажись, а так ничего и не понял.

— Это же истинная Ладья, — подхватил Языкатый Ху. — А с нами истинный Ра-Атум. Да по его слову и камень поплыть должен. Ну-ка, парень, поговори с плавсредством-то.

— Как? — не понял Данила.

— А так, как ты с кошкой какой-нибудь или собачонкой беседуешь.

Парень зыркнул на Упуата. Да, такая «собачонка» и сама с кем хочешь поговорить может. Нерешительно подступил к причалу и погладил теплый борт суденышка. Ему показалось, что дерево под его рукой тихонько вздохнуло.

И тут откуда-то из глубин подсознания сами собой всплыли нужные слова.

— Приветствую вас, о существа, проводящие Ладью над спиной демона зла Апопа; да будет на то воля ваша, чтобы я мог управлять Ладьей своей и уложить в бухты канаты ее в покое…

С каждым новым словом Ладья Миллионов Лет все больше и больше преображалась. И вот уже у берега вместо полузатопленной развалюхи красуется новенькая, пахнущая смолой, пенькой и парусиной барка, на борту которой сияют золотые иероглифы: «Месектет».

Один за другим поднялись по сходням на палубу Ладьи члены ее экипажа: Данька — Ра-Атум, Эля — Исида, Упуат, Тот, Хнум, Хепри, Ху. Последним, бранясь и проклиная все на свете, взошел Владилен Авессаломович Кириенко. Как только его нога коснулась палубы, раздался удивленный девичий крик:

— Смотрите, смотрите!

— А, где, что такое?! — испуганно завертелся юлой капитан.

— Между прочим, — похвастался Упуат, — я первым заметил.

— И я тоже, — присоединился к нему Хепри.

— Да о чем вы? — сделал Кириешко умоляющие глаза.

Все нетеру, выстроившись в одну линию, чинно поклонились растерявшемуся военспецу, а Языкатый с дрожью в голосе изрек:

— Сенеб тебе, Сокол — Гор Бехдетский, вечный спутник и друг Светлого Ра-Атума!

— Ни хрена себе! — только и выдавил из себя капитан, когда, схватившись руками за лицо, почувствовал, что на месте носа у него вырос огромный птичий клюв, а гладко выбритые щеки покрылись шелковистыми перьями. — Мама родная, узнаешь ли ты теперь своего сына?!

— Отдать швартовы! — скомандовал Хепри. Члены команды переглянулись. Опыта хождения на судах ни у кого не было.

Вообще-то Данька полагал, что, как только они взойдут на Ладью, она, словно по мановению волшебной палочки, сама снимется с якоря и поплывет, куда ее нос глядит. Выходит, ошибся. Свесившись с правого борта, он сложил руки рупором и прокричал, обращаясь к бомжам:

— Эгей, станичники! На поллитру заработать хотите?

— Ась?! — живо отреагировали демоны, отлепившись от вожделенного бака. — А не шутишь, батька?

— Да шоб я так жил! — побожился Ху.