Чародей

В тот вечер, когда мы закончили читать пушкинский роман, с некоторым сожалением прошлись молча, думая каждый о своем.

— Все скромничала… Читаешь ты удивительно, — проговорил Юрий, останавливаясь и всматриваясь в мои глаза.. — Татьяна, как живая…Не любовница… Жена… Представить такую в мечтах — умрешь от счастья…А она ходит по земле и не догадывается, как она прекрасна, как нужна и близка мне… Еще в шестом классе я сердцем почувствовал, что ты — на всю жизнь. Откинусь на спинку парты и смотрю на твои дивные косы… Так бы взял их в руки… Нельзя, засмеют… Очень страдал, что не могу их потрогать… Это был знак судьбы, как сейчас понимаю… И вдруг слышу — Татьяна Павловна… Ты в директорской броне. И чудо — Тамара…Это сбило с толку, и мы потеряли целый год… Эта дурацкая выходка возле трубы… Твои слезы… Как будто кожу содрали с сердца… Видеть тебя, говорить, просто слышать твой голос — счастье… Не видеть — смерти подобно. Я не Онегин и никогда не хотел походить на него, но он сказал то, что я готов повторять каждую минуту: "Чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я". А вечера превратились в пытку. Быть рядом и не сметь не то что поцеловать, обнять не решаюсь! Тут же оглоушишь оплеухой…. Все! Хватит! Больше не удастся меня оттолкнуть! Только попробуй, ушки оторву! — он крепко меня обнял и со счастливым вздохом прижал к себе.

— Родная моя… Солнышко мое незакатное… Как долго я ждал этой минуты! Теперь я тебя не выпущу! Мы созданы друг для друга. Ну, скажи же что-нибудь… А ты?

— Мне немного страшно… Слишком неожиданно, и слишком хорошо…

— Вот теперь и мне слишком хорошо! Не трусь, все будет как надо. Главное, что мы не разминулись…. А ведь могли бы… Тогда от Бритковых догонял тебя, а сам думал: "Может, домой повернуть?" Ночь дивная, не хотелось спать… А сейчас тянусь к тебе, словно на цыпочках хожу, и счастлив по-телячьи… Пьянею при мысли, что вечером ты снова скажешь: "Ты чародей, Юрка!" Жду, скорее бы вечер. Хожу сам не свой…. Чтобы выпить, как было раньше, и мысли нет. Вот такая ты чародейка! Молчишь, умница моя бесподобная, а ведь и ты переживаешь то же, что я. Или почти то же… Это не скроешь никакими оплеухами, как ни старайся. Мы нашли друг друга и должны быть счастливы! Таков закон природы. Пусть слышат горы, пусть слышит весь свет: перед Богом и людьми отныне и присно и во веки веков я объявляю тебя своей женой! Лебедушка моя ясная, единственная и святая… Роднее и ближе тебя у меня никого нет и не будет! И я для тебя единственный!

Он радостно подхватил меня на руки, мелко зашагал по кругу, как вокруг аналоя, и, подражая дьякону, запел басом:

— Венчается раба Божья Татьяна рабу Божию Юрию… Венчается раб Божий Юрий рабе Божьей Татьяне… Объявляю нас мужем и женой! Да убоится жена мужа! Да будет ему послушна и верна! Да буду я владыкой твоей безгрешной души и божественного тела! Да будешь ты владычицей моей грешной души и многогрешного тела, с тысячью чертей и чертенят, которые бесчинствуют в нем! Да будем мы вечно благополучны со всеми чады и домочадцы! Да будем мы счастливы триста шестьдесят дней в году и столько же грешных ночей! Аллилуя! Аллилуя! Аллилуя! А-а-а-минь

— Не шути этим, чародей…

Я трепыхнулась, чтобы освободиться, он не пустил:

— Я не шучу! Это серьезно! Ну, как доказать, что жить без тебя я уже никогда не смогу? Что мне сделать, чтоб ты поверила? Ну, сколько можно меня мучить?

Совсем близко я видела его лицо, непривычно мягкое и потерянное, видела его глаза вдруг потемневшие, полные отчаянного ожидания и отчаянной надежды. Что-то сломалось во мне, взорвалась плотина, державшая мои чувства на запоре. Резким движением я встала на ноги, припав к нему, обхватила его шею руками и с жалобным всхлипом прошептала:

— Ты мне послан Богом! Господи, как долго ты где-то бродил!

Потрясенный Юрий счастливо засмеялся и покрыл мое мокрое лицо горячими слепыми поцелуями:

— Ну, наконец-то… Лебедушка моя ясная… Зачем же мучила меня и себя? Жена моя любимая…Капитан, капитан, улыбнитесь!.. Вот так, смелее… Порядок в танковых войсках…

Я припала смущенным лицом к его груди, стыдясь своего порыва и новых слез. Он обнял меня за плечи и повел к дому. Я шла, пустив голову, отдаваясь немыслимому счастью чувствовать у себя на плечах его бережные и надежные руки.

Возле калитки Юрий, продолжая счастливо улыбаться, стиснул меня в объятиях и по-мужски требовательно и страстно поцеловал в губы. Я двумя ладонями легонько оттолкнула его. Он с шутливым поклоном ткнул пальцем себе в щеку: дескать, следует его вознаградить за такую покладистость поцелуем, хотя бы в щеку. Я чмокнула в указанное место и тут же юркнула за калитку, успев задвинуть щеколду и крикнуть:

— Ты чародей, Юрка!

— Ну, жена моя, держись! Завтра я точно надеру тебе уши!

И несколько раз грохнул кулаком по воротам. Гул пошел по всей школе.