Чародей

Текля, спасая Стюру от домашних невзгод, уговорила зятя похлопотать в райисполкоме, чтобы ему выделили отдельную квартиру. Вдвоем с Теклей он нажал на нужные педали, достал кое — что из привезенных чемоданов, и через малое время получил однокомнатную квартиру в только что отстроенном доме. Еще кое с чем пришлось расстаться, чтобы прилично обставить новое жилье. Сразу после войны пятиэтажек не строили, лепили из саманного кирпича продолговатые одноэтажные коттеджи на две — три семьи. Игорю выделили среднюю секцию в трехкварирном домике. Просторная комната, кухня, веранда и небольшой дворик, в конце которого — средняя секция в длинном сарае, где устроен туалет, есть загородка для угля и место для живности. Стюра не будет заниматься ни с курами, ни с поросенком, это дело не для нее. Лишь бы успевала справляться с домашней уборкой и обедами. Игорь очень капризный на еду. Текля, как могла, помогала дочери: кровать, постельное белье и шкаф — гардероб привезла в приданное молодым из города ночью, таясь от лишних глаз. Для уюта и прохлады она обсадила дворик виноградной лозой и засыпала его слоем гравия, сделав как бы продолжением веранд. Для зимы с шахт доставила машину угля и так еще прибегала почти каждый день, всякий раз не с пустыми руками.

Военная и послевоенная разруха и нужда сказались и на кухонных делах Текли. Чтобы накормить прорву присосавшихся к детскому дому паразитов, повара были вынуждены выкладывать в котел половину и без того урезанной до предела нормы. Дети валились от недоедания, а Текля в день дежурства задерживалась на кухне, дожидаясь, пока уберут в столовой и уйдут дежурные, повязывала под кофту, скрывшись в подсобке, специальный широкий пояс с нашитыми на него карманами, в которые насыпа припрятанные продукты и через сад потайной тропкой бежала домой, размахивая на всякий случай пустой авоськой. На другой вечер бежала к Стюре уже с полной трофейной сумкой (подарок зятя) и заставала у дочери одну и ту же картину. Игорь где-то гуляет, Стюра готовит ужин и ждет его со страхом.

Муж возвращается поздно, как правило, пьяный, иногда один, но чаще в женской компании и приказывает жене накрывать на стол. Пошумят с песнями, насвинячат и разбредутся заполночь, а Стюре гора грязной посуды и уборка. Полураздетый Игорь храпит, разбросавшись по всей кровати, Стюра устраивается на узком диванчике. Утром у прилавка (ее уже перевели в продавщицы) будет еле держаться на ногах, а постоянное отсутствие товара не мешает ей спрятаться в уголке, чтобы прикорнуть на табуретке. Товар привозят к обеду. Проклиная себя за опрометчивость, Текля искала выход, как избавить дочь от несчастья, куда она ее ввергла. купившись на киношную привлекательность проходимца. Стюра не жалуется, изо всех сил бьется, чтобы не потерять свою миловидность, но долго она так не выдержит. Побывав у дочери и придя домой, Текля не находила себе места в поисках, что же еще можно сделать, чтобы в семье Бритковых был на Стюру "другый погляд". Ворочалась в постели и никак не могла уснуть. Того, что Игорь мог добыть в магазине, им со Стюрой хватило бы выше головы, если бы не почти ежедневные попойки. Улетает в эту прорву и то, что Текля им приносит, — и никакой благодарности, вроде она со Стюрой обязаны это терпеть. Расходиться тоже не резон, дверь в торговлю для Стюры захлопнется. Прохвост постарается это сделать, связи у него есть. Скоро станет директором универмага. Ну что же делать? Что же делать, где искать выход?

Вот с Ганнусей нет большого беспокойства. С хорошими оценками окончила десять классов, без суматохи сдала вступительные экзамены в финансовый институт, осенью уехала на учебу, пишет регулярно и отчитывается за каждую копейку. Ганнуся получает стипендию, и Текля высылает ей всю свою детдомовскую зарплату, сама живет за счет кухни и базарной выручки. А у Стюры беда. Разве к такой жизни она готовилась, возрастая в неге и холе, не зная ни в чем отказа?

В самом конце войны в детский дом привезли группу бывших сыновьев полка и детей партизанских отрядов, чтобы они продолжили учебу. После вольной и опасной жизни на фронте они никак не могли смириться с болотом детского дома. Особенно донимал постоянный голод. Набить бы брюхо жареной картошкой с салом, очистить сковороду яичницы с колбасой, умять солдатский котелок борща или каши с тушенкой было их постоянной мечтой. Они быстро определили, кто ворует. Установили за ними тайную слежку, особенно за работниками кухни.

Шайка большая, во главе с директором, и за всеми не угонишься. Поймать с поличным легче других Теклю с ее рейдами на шахты и к дочери. На базар она не носит ворованное, а вот дочку снабжает регулярно, поэтому и бегает к ней под покровом ночи. Выбрали ночь посветлее и устроили засаду.

Подходя к насыпи железнодорожного полотна, Текля почувствовала неладное и тут же повернула обратно, но дорогу ей перегородили две фигуры, еще двое возникли сзади. Кто это? Курды? Чеченцы, которых недавно привезли с Кавказа? Нет, свои, детдомовцы…