Чародейка

– Но и никто не может доказать, что я ошибаюсь, – ответил Хайар, делая шаг в сторону Садиры и одновременно пытаясь вынуть кинжал из ножен. – К тому же я не верю словам Лорели. Она лжет, стараясь скрыть свое преступление.

Магнус крепко схватил его за кисть руки, не позволив выхватить оружие.

Садира показала на пустые ножны, висевшие у нее на поясе.

– Ты видел у меня когда-нибудь нож? – резко спросила она. – Я потеряла свой стальной кинжал еще до того, как помогла вашему клану перебраться через ущелье Гатхей. Если я, по-твоему, убила твоего брата, то каким оружием я воспользовалась?

– Ты колдунья, – возразил эльф. – Ты вполне могла использовать магию.

– Она и в самом деле колдунья, но если взглянуть повнимательнее, то на спине твоего брата явно видна ножевая рана,– громко произнесла Раин, спускаясь с лестницы на площадку.– Почему ты так стремишься обвинить во всем Садиру?

– Какую Садиру? – переспросил в замешательстве Хайар. – О ком это ты говоришь?

– О нашей гостье, – пояснила Раин. – Прямо перед тем, как мы схватили ее, Магнус подслушал ее разговор с юношей из Клана Невидимых. Ее настоящее имя Садира, Садира из Тира.

Колдунья выругалась про себя. Она понимала, что Раин пытается выбить Хайара из колеи и спасти ей жизнь, но она предпочла бы, чтобы все это было сделано по-другому.

Хайар в полной растерянности уставился на Садиру. Сзади него послышался нестройный гул голосов изумленных не меньше Хайара воинов:

– Ты – дочь Фенеона? Та самая, что убила Калака? А он знает, что ты его дочь?

– Я – дочь Бараках из Тира и вашего вождя, – с достоинством произнесла Садира, печально глядя на своего забывшегося в пьяном сне отца. – Хотя после того, как ваш предводитель бросил мою мать и она была продана в рабство, родив меня в неволе, у него нет никакого права считать меня своей дочерью.

– Фенеон сам позаботится о своих правах, – ответил Хайар. – Но твое объяснение меня не убеждает. Возмож-но, твой друг из Клана Невидимых имел кинжал.

У нее дома, в Тире, ни одна из жриц не признала бы правомерными логические построения эльфа, но кол-дунье по ходу разговора становилось все более очевидным, что Хайар и не собирался искать правду. Его единственной целью было любой ценой найти козла отпущения.

– Я не убивала твоего брата, но вижу, что ты ничего не желаешь слышать, – решительно сказала Садира, опуская руку в свой заплечный мешок. – Поэтому или попробуй расправиться со мной прямо сейчас, или больше никогда не возвращайся к этому делу.

– Я не дурак, – ответил Хайар, с тревогой глядя на опущенную в мешок руку Садиры. – Но я не позволю, чтобы мой брат остался неотмщенным.

– Никто тебя об этом и не просит, – сказала Раин.– Но не тебе судить, кто должен быть наказан. У нас есть вождь, или ты забыл об этом? Тогда я напомню тебе, что его зовут Фенеон.

– Я ничего не забыл, – ответил Хайар. Он дал знак одному из воинов, стоявших рядом с телом Гейфала.

– Разбуди вождя, Джейла, – попросил он. Этим воином оказалась молодая женщина с копной каштановых волос и тремя костяными кольцами в одной из ноздрей. Она зло посмотрела в спину Хайара, но не решилась возражать и подошла к Фенеону. Положив на всякий случай руку на рукоять его кинжала, Джейла потрясла вождя за плечи.

– Фенеон, – тихо позвала она. – Нам нужна твоя помощь.

Фенеон что-то сердито пробормотал в ответ, слегка приподнял голову и открыл глаза, обнажив пару остекленевших зрачков. Он попытался сконцентрировать взгляд на лице женщины, и на мгновение ей показалось, что вождь сможет выйти из ступора. Затем он громко засто-нал, как будто испытывая ужасную боль, и его голова снова бессильно свесилась на грудь. Глаза его оставались открытыми, но их взгляд был бессмысленным и пустым.

– Он все еще мертвецки пьян, – объявила Джейла. Хайар недоверчиво покачал головой и сам подошел к отцу.

– Я так не думаю, – сказал он, запуская руку под его одежду.

– Он мертв? – испуганно спросил кто-то из воинов.

– Нет, болен. Сердце его едва бьется, а тело холодно, как сама ночь, – ответил Хайар. Вынув руку, сын вождя внимательно посмотрел на Садиру. – Хотелось бы знать, сколько еще бед принесет твое возвращение к Бродягам Песков? – громко произнес он.

– Я не могу нести ответственность за жадность фенеона, если это то, что ты имеешь в виду, – возразила Садира. – Он украл у меня вино, или, может быть, ты запамятовал об этом?

– Хайар, говори прямо, если у тебя есть что сказать, или помолчи, – вмешалась Раин. – Только трус намекает на то, о чем боится сказать открыто.

– Раин права, – поддержал ее Магнус. – Садира является гостьей Фенеона, и тебе не следовало бы забывать об этом.

Поначалу Садира думала, что они оба защищали ее в благодарность за ту помощь, которую она им оказала, но потом до нее дошло, почему они на самом деле стремились спасти ее. Насколько она теперь понимала, их задача заключалась в том, чтобы любой ценой подорвать влияние Хайара среди членов клана и облегчить Раин возможность унаследовать власть отца, оттеснив Хайара на второй план.

Злобно взглянув на единокровную сестру, Хайар пробормотал: