Чародейка из страны бурь

– Вы полагали, что Фредерик Варен – один из нас? – поднял брови хозяин дома.

– Вы действительно не разбираетесь в работе полиции, – усмехнулся Антуан. – Дорогой мсье Фализ, полицейские сначала собирают факты, а уже потом строят теории. Пытаться делать выводы, не имея на руках никаких фактов, по меньшей мере самонадеянно.

– Ну что ж, – сказал Фализ, выжав из себя некое подобие улыбки, – поскольку вы успешно справились с обеими частями вашей миссии…

– Разве?

Тон Антуана подразумевал гораздо больше, чем вмещает это слово; в сущности, он означал: «Ты решил, что от меня так просто отделаться? Зря…»

– Есть что-то еще, чего вы не выполнили? – спросил хозяин почти с вызовом.

– Да, я видел не всех обитателей этого дома. Скажите, где ваша жена?

– Моя жена? – смутился Фализ, бросив взгляд поверх плеча инспектора в направлении двери.

Тут что-то неуловимо изменилось в его лице, в нем появилось какое-то новое, напряженное выражение. Антуан живо обернулся…

Она стояла на пороге, играя дорогим веером, – ослепительно-красивая, восхитительно молодая белокурая дама в платье оттенка зеленоватого перламутра. Впрочем, позже, когда Антуан пытался разложить на части свое первое впечатление, он обнаружил, что запомнил до обидного мало деталей. Даже платье, наверняка сшитое не последним парижским кутюрье, запечатлелось в его памяти невыразительным светлым пятном.

«Нет, не русалка, вздор все это… Но как жаль, как жаль, что она не в себе!»

– Кажется, у нас гости? – спросила дама, подходя ближе и глядя на него своими странными глазами золотистого цвета.

– Дорогая Рене, – поспешно промолвил Фализ, – разреши тебе представить… Это мой старый знакомый, э… – Он послал инспектору умоляющий взгляд.

– Антуан Молине.

– Я вас знаю, Антуан, – объявила дама с улыбкой, открывая веер. – Вы кофейник.

Мсье Фализ позеленел, и вовсе не из-за похвального желания гармонировать с тоном платья жены.

– Дорогая…

– Конечно, он кофейник: я его узнала. Стоит на подносе в моей комнате, а потом – хоп! – спрыгивает оттуда и притворяется человеком. И зачем вы притворяетесь? – капризно спросила она у Антуана. – Я же все равно знаю, что вы кофейник.

– Рене, милая…

В дверях уже маячили встревоженные Жюльен и Мари.

– Что? – обиженно спросила золотоглазая красавица, резким движением захлопывая веер и поворачиваясь к мужу. – Ты думаешь, он чайник? Но он не похож на чайник. И на сахарницу он тоже не похож. Я хорошо разбираюсь в людях, уверяю тебя!

– Простите, ради бога, – пролепетал Фализ, мучительно краснея. Он взял Рене за локоть, бережно подвел ее к двери и передал слугам. – Отведите мадам в комнату, я приду позже… Дорогая, тебе лучше отдохнуть.

– Отдохнуть? – переспросила она с таким выражением, что у Антуана сжалось сердце. – Конечно, ты прав. Я буду вести себя хорошо.

– Вот и славно, дорогая.

Жюльен распахнул дверь, а Мари осторожно повела хозяйку дома прочь. Прежде чем удалиться, она обернулась, присела в подобии реверанса и, приложив к губам веер, послала Антуану прощальный взгляд, который засел в его сердце как заноза.

– Моя жена не вполне здорова, – пробормотал Фализ, когда шаги Рене и ее сопровождающих стихли за дверью. – Она… э…

– Можете ничего не говорить, – резче, чем ему хотелось бы, промолвил инспектор. – Я все видел. И, – он сделал над собой усилие, – очень вам сочувствую. Врачи что-нибудь говорят?

– Что они могут сказать? – уже с раздражением промолвил Фализ, вытирая платком лоб.

– Почему это с ней произошло, например. – Никакая сила на свете не смогла бы заставить Антуана произнести: «мадам Фализ», и оттого он предпочел нейтральное «с ней».

– Поверьте, наши врачи только делают вид, что что-то знают, – устало проговорил Фализ, пряча платок. – Впрочем, известно, что бабушка Рене когда-то сошла с ума – без всяких видимых причин. Возможно, дело в наследственности, хотя сейчас меня это мало волнует. Я лишь хочу понять, можно ли сделать так, чтобы Рене поправилась.

– И это делает вам честь, – довольно кисло промолвил инспектор. – Скажите, вам известна история этого острова и конкретно – дома, в котором вы сейчас находитесь?

– Я знаю, что последним его владельцем был смотритель маяка.

– А вы знаете, что он убил здесь свою жену, двоих детей и приятеля, который был любовником жены?

– Да, до меня доходили такие слухи.

Тут Антуан увидел возможность уесть Фализа – и незамедлительно ею воспользовался.

– Это не слухи, – поставил инспектор на место коротышку, – а правда. Вы действительно полагаете, что ваша жена может поправиться в таком месте?

– Ей ничего не известно о прошлом этого дома, – спокойно парировал его собеседник. – Боюсь, даже если бы вы рассказали ей, что именно здесь произошло, она бы ничего не поняла.

– Вот как? Значит, дело настолько плохо?

– Она живет в своем собственном мире, – тускло промолвил Фализ, глядя мимо Антуана. – Все остальное она просто не замечает.

«Можно подумать, ты стоишь того, чтобы тебя замечали», – подумал рассерженный инспектор. Его душило раздражение, и оттого, что он отлично сознавал, что не имеет никакого морального права раздражаться, он злился еще больше.