Чародейка на всю голову

– Проще сделать благочестивого послушника из инкуба, чем из мага, – судя по интонации, Дьяр явно кого-то цитировал. Как потом выяснилось, главного храмовника, который вдрызг разругался с ректором Академии двуединой магии. А все после того, как парочка готовящихся к постригу мальцов сбежала из келий и… пройдя экзамены, была зачислена в адепты темного крыла академии. Храмовник требовал экстрадиров… в смысле вернуть в лоно церкви ослушников для наказания. А ректор скрутил дулю, заявив, что талантливыми чародеями с большим потенциалом не разбрасывается.

Но этого я пока не знала, а думать над глубинным смыслом услышанного было недосуг. Ибо, когда Дьяр распахнул дверь в комнату, мы увидели, как Молох, лихо оседлав плешивого мужика, заламывает ему руки за спину.

– Помофифте, – промычал через кляп несчастный.

– Они помогут, еще как помогут… – И, уже обращаясь к нам, цверг галантно представил мужика: – Знакомьтесь, мастер иллюзий Комир Безымянный собственной персоной. Правда, он предпочитал пышнотелых белокурых красоток. Но я заверил, что тоже смогу его развлечь. И вот сдержал слово: у нас с ним получился незабываемый вечер.

Судя по выпученным глазам плешивого, он предпочел, чтобы эта ночь осталась у него не «незабываемой», а невспоминаемой. Хотя еще лучше, чтоб и вовсе ее не было.

Дьяр же шагнул в комнату. И едва я за ним переступила порог, как напарник магическим пассом закрыл дверь. Замок лязгнул, и нас четверых накрыло магическим пологом тишины.

Молох тут же слез с Комира и деловито… поправил внушительную грудь.

– Чего? – насупился Молох. – Я в кабаке все вызнал про этого субчика и решил деньжата припрятанные забрать. Захожу, и тут… ба, краем уха слышу знакомое прозвище. Ну, думаю, клиент сам в руки идет. Грех не взять тепленьким.

– Извращенец! – припечатал Комир, вставая и кося в сторону окна.

– Ну извини, не знал о твоём втором прозвище, – фыркнул цверг. – А я Молох. Будем знакомы.

– Ты обознался, мало ли Безымянных да Безземельных на улицах Эйсы. В одном кожевенном переулке трое живут.

– Ага, живут. Только ты, пока мы тут с тобой барахтались, своим молчанием уже столько наговорил… Да и к тому же не стоило пытаться сбежать, когда тебя окликают иллюзорником. Те из кожевенного переулка, например, не удирали…

И со стороны можно было бы подумать, что это просто перепалка. Если бы не одно но: цверг незаметно перекрыл собой единственный путь спасения для иллюзорника – окно.

– Ну а я Дьяр Йоран, – откидывая капюшон монашеского одеяния, произнес напарник. – И я пришел за тобой.

Даже меня проняло то, каким тоном он это произнес. Комир и вовсе оказался не из смелых. Дальнейший допрос с пристрастием и магией это показал. Мастер признался, что подделал письмо, которое ему принесли. Но он не видел лица заказчика. Знал лишь точно, что это не посредник. У мастера иллюзий было правило – не работать через третьи руки.

– Да я там исправил-то всего ничего! Пару слов! Вместо имени какой-то девки эльфийское поставил. А в остальном все так же. «Жду встречи», «Мы можем прийти к соглашению» – это все уже было начертано.

Я лишь про себя присвистнула. Все, что нужно знать об уровне романтизма напарника: содержание его сухой деловой переписки и посланий будущей невесте таковы, что их можно перепутать.

– Это касалось сроков переноса даты бракосочетания, – зачем-то пояснил Дьяр. – В тот день Филиппа пришла ко мне, настаивая на церемонии в жатвень вместо листопадня. Я ответил, что нам стоит обсудить это позже. У меня было в тот день много дел. Она на это разозлилась, заявила, что уезжает из столицы. Мне пришлось написать ей письмо…

– Которое для обвинения пришлось весьма кстати, – завершила я. Дьяр на это ничего не сказал. Но он был согласен. Хотя я искренне не понимала: зачем, если тебе так не нравится жених, избавляться от него, подстроив обвинение?

К тому же у нее были и деньги, и положение. Вот только это лишь подозрения… А только на их основе обвинять нельзя.

– Заказчик был в маске. Но голос, походка… Что ты запомнил? – продолжил допрос Дьяр.

– Человек был в длинном плаще, маске. Голос – искажен, – скривился Комир. Его глаз заплывал, и иллюзорник то и дело притрагивался к раздувшейся скуле. А когда отнимал руку от лица, начинал ерзать на стуле и вообще нервничать.

– Это все? – тоном «можно закапывать» спросил напарник, подходя ближе и нависая скалой над иллюзорником.

– Вспомнил… вспомнил… Он нетерпеливо постукивал пальцами. Вот так… – И Комир изобразил, как именно, с перекатом от мизинца к большому пальцу и потом отдельно два удара указательным и средним. – Он торопился и подгонял меня, пока я изменял литеры на бумаге. Расплатился серебром. Как условились. Только деньги оказались с проклятьем. Ладно я под личиной был, на нее чернословие и свел. Когда ее скинул, она аж вмиг обуглилась.

– Сними маску, иллюзорник, – потребовал Дьяр.

От такого приказа маг затрясся.

– Убьешь? – стуча зубами, вопросил он.

– Заставлю дать кровную клятву, что придешь на мой суд. – Судя по тому, как побелело лицо Комира, он предпочел бы сдохнуть.