Чарованная щепка

– Тогда мы не придали этому значения, – согласилась она. – Странным образом цветок действовал только в первые день или два и больше никак не успел себя проявить. Вторично он стал активен в субботу вечером, хотя я обнаружила это лишь после свадьбы Селены. Тунику мне пришлось заряжать заново.

Девица аккуратно упрятала помянутый артефакт в свою плетеную сумку. Дарий все еще проявлял участие, впрочем, вполне искреннее.

– Ваша матушка еще сможет играть на этой скрипке? – поинтересовался он. – После такого-то предательства.

Арис легко улыбнулась.

– Кажется, она полагает инструмент несчастной жертвой людской злобы и любит его еще больше.

– Кто бы мог подумать, что в мире высокой музыки бурлят столь жгучие страсти, – молодец покачал головой, впечатленный интригой.

– Я убеждала матушку объявить о преступлении в Приказ, – поделилась Арис, – но она лишь твердит "Бог ей судья".

Высокая степень кротости на самом объяснялась все тем же нежеланием Леоноры привлекать внимание к своей персоне.

В тот далекий год, когда она в одночасье стала женой двадцатилетнего царевича Флавия, жизнь показалась ей дивной сказкой – оставалось лишь дождаться окончания войны и вкусить всю выпавшую меру благоденствия. Обнаружив, что скоро станет матерью, Леонора было обеспокоилась грядущим объяснением с опекунами, но вопрос решился непредвиденно: империя назначила эвакуацию. Родные снабдили ее посильными средствами и выпроводили в столицу, намереваясь вскоре устроить свой переезд полноценно и обстоятельно. Им не повезло – край оказался в черте военных действий столь стремительно, что они навсегда остались под углями сгоревшей усадьбы.

В Итирсисе Леонора должна была обратиться к одной теток, почти не кровных за дальностью родства, но, наблюдая растущий живот, предпочла ни на чьи глаза не показываться. Она арендовала скромный дом, до сей поры смутно маячивший в памяти Арис. Тогда они могли еще позволить себе кухарку и няню.

Здесь Леонору догнали вести о пленении мужа и смерти опекунов.

Опуская неисчислимое горе, пережитое юной матерью в одиночку, стоит заметить только сделанный ею вывод: о родившейся дочери царевича не должна прознать ни одна живая душа.

Одно дело – неравный брак и нежеланная невестка. С большой вероятностью Флавий впал бы в немилость двора и был показательно игнорирован. Воспитанный для большой политики, он, пожалуй, пустился бы отстаивать участие в управлении страной, а вот влюбленную женщину с младенцем на руках очень бы устроила тихая семейная жизнь.

Совсем иное – если императрица проведает, что у почти наверняка потерянного сына здесь, в Ладии, осталась законная дочь.

Леонора была вполне убеждена: не успеет она моргнуть и глазом, как последнего родного человека у нее отнимут для воспитания во дворце, а ее саму сошлют в забытую провинцию, только пасторальная сия тишина не будет уже семейной.

Оставить ей право решать судьбу могла только строгая тайна. Не подозревая о ребенке Диего к ее судьбе был равнодушен, так что укрываться сложности не составило. Даже когда вышли средства и подкралась нужда, Леонора предпочла справляться своими силами.

Один лишь раз, беспокоясь об остающейся сиротою Арис, она явилась к Диего в поисках лечения. Сходу он не сумел обнаружить проблему, а свой адрес она тогда утаила во спасение свободной жизни дочери. Мелькание Алессана рядом с девочкой поставило сокрытность под угрозу и вызвало тревогу – тем более, что троюродное родство все еще ясно в них обоих проступало.

По редким слухам, Флавий пребывал еще среди живых, оставляя ломкую надежду, но вынуждая держаться и клятвы. Больно было смотреть, как дочь не верит и считает себя никем, а мать полагает в лучшем случае чудачкой. Все, что могла дворянка, связанная словом чести – дать Арис посильное домашнее образование и манеры. Если однажды появится шанс занять отведенное по рождению место, ей удастся хотя бы связать два слова, в том числе и по-шарльски. Девица легче постигнет науку слушать и думать прежде языка.

Если же судьба обернется иначе, то она хотя бы найдет приличный круг.

Приличный круг Арис очень воодушевился известием об укреплении здоровья ее матушки.

– Приказу и не до того теперь, – согласился Дарий. – Зато все беспокойства позади.

Арис кивнула согласно.

– Матушка теперь сама ведет хозяйство, – добавила она, вновь посматривая на выход, – и я могу больше уделять времени нашему прожекту.

– Как это удачно, – коварно улыбнулся молодой купец. – Значит, вы изыщете несколько минут, чтобы заполнить нашу апрельскую "воронку"?

Поражение Арис признала драматичным вздохом, но к столу двинулась легко и с улыбкой.