Чарованная щепка

– Разве сорную траву с розою смешаешь? – ответил он тем не менее. – Сын кузнеца уже хотел ее замуж звать, только сам кузнец ему шею мигом намылил. Сразу видно, что не нашего она полета птица. Ее вся улица бережет, мы благодарить умеем. Тетушки пирогами кормят, парни сундук побольше притащили, раму починили. Раньше очень из окна дуло в морозы, теперь потеплее стало. А она только “благодарю” да “не извольте утруждаться”. Такая она, магичка наша. Царевна.

Почему-то охота спалить улицу пропала, внезапная усталость и опустошение заняли то место в душе мага, где только что бушевал пожар.

Резким движением Сальвадор поднялся с лавки, бросил на стол медные луны за сомнительную выпивку и покинул шумный кабак.

Снег на улице шел с самого утра.

Хорошо, что не мороз.

“Раньше очень из окна дуло…” – поддакивали в голове слова корзинщика.

Маг прислонился к холодной стене трактира под широким козырьком от непогоды, весьма в сей день уместным.

Он не принял ее выбор, но к чему все так усложнил?

Вся улица холит и лелеет дочь, которую мимоходом изуродовал родной отец. Она же, надо полагать, даже видевших все соседок склонила к молчанию. Небось, еще и задобрила парой любимых шляпок или кружевными перчатками.

Окна комнатушки Леи было видно наискосок, тремя домами правее.

Магу не нужно было даже заходить внутрь, чтобы отправить шепот “антихвоста” через разделявшую их сотню метров. Движение руки под плащом, пара певучих слов – искристая змейка скользнула через подновленные рамы в комнату Леи. Миг спустя мелькнула тень, затем створки отворились и показалась хрупкая фигурка дочери в скоро наброшенной шали.

Она нашла его глазами сразу – и улыбнулась.

По ее губам он прочитал “Спасибо”. Криво усмехнулся в ответ, поправил плащ и решительно удалился в сторону сытых кварталов Итирсиса.

К новому разговору с Леей господин Астер еще не был готов.

Влюбленный аптекарь и белый кот

В Итирсисе: 13 февраля, понедельник

Комната со всей утварью до самых занавесок намертво пропиталась резким запахом всевозможных трав. Даже белый кот давно уже отдавал полынью, но Кинри долгие годы этого не замечал. Он родился в аптекарском доме, рос и мужал здесь все свои неполные двадцать лет. Страсть к сушеным корешкам передалась ему от отца, а тому – еще от его отца. Преемственность эта терялась в веках.

Возможно, кот знал еще основателя славной династии травников, потому что никто не помнил времени, когда белого кота не было бы в доме.

Такова семейная легенда. Может быть, коты на самом деле разные и у них тоже сложилось родовое предназначение – жить при аптеке. И всегда кота (котов?) звали Тысячелистник Обыкновенный.

– Что скажешь, хватит шалфея или не жалеть? – советовался по привычке Кинри, отмеряя сухие листья кипящему горшочку. Конструкция грелась в небольшой настольной треноге над масляной лампой.

Кот, по старинной традиции сидящий рядом прямо на столе, оторвал взгляд от варева и внимательно посмотрел в глаза вопрошавшему.

– Нет в тебе, брат, моего духа авантюризма, – смутился аптекарь, отводя взор. – Ладно, уговорил. Коли сказано три ложки – положу ровнехонько три, а никак не три с четвертью.

Порой юноша позволял себе мысленно звать кота коротким “Тыся”, но его авантюризма также недоставало на повторение вслух этой дерзости. Тысячелистник снова уставился на воду, усы едва различимо шевельнулись от кошачьего тяжкого вздоха.

– Все-то за мной следить надо, – вполне серьезно согласился юноша, поправляя круглые очки. – Рано не стало родителей, кто еще наделит меня всеми секретами. Без тебя пропаду, даром что полки от книг ученых гнутся.

На миг он понизил голос и певучим полушепотом произнес заговор, усиливающий действие компонентов отвара.

Подобно некоторым простым горожанам, молодой аптекарь обладал магическим слухом в той крошечной мере, что позволяла улучшить свойства хорошо изученного ими предмета. Отвар бурлил, запах пяти трав поднимался к потолочным балкам и беспощадно впечатывал свои ноты в и без того насыщенную симфонию. Выветрить ароматы давно не могли никакие сквозняки.

“Побочный эффект усиления”, – пояснял когда-то отец. – “Счастье, что твою матушку я встретил в другом краю и привез сюда уже женой. В ином порядке она бы дальше порога не ступила.”

Матушка всегда смеялась, что дом оказался единственным недостатком отца, так что пришлось ей с этим мириться. Однако, с тех пор она полюбила долгие прогулки по городу, что в девичестве ей свойственно не было.

Кинри разлил готовый отвар по стеклянным пузырькам и два из них отправил на укрытую от солнечных лучей полку шкафа. Перед тем, как отнести третий пузырек заказчице, юноша переоделся в лучшую беленую рубаху и меховой плащ, что предусмотрительно висели на веревках во внутреннем дворе. Одежду “на выход” всегда и держали на выходе – там у коварного запаха пока еще не было власти.

На эти хлопоты Тысячелистник Обыкновенный взирал с немым осуждением. Решительно, негоже человеку почти ученому с каждой склянкой носиться по городу.