Чарованная щепка

Иронизировать он мог уверенно – ночные штудии над книгами были великою тайной, а чары, маскирующие круги под глазами, пока еще его не подводили. Ах, юность! Ты позволяешь проворачивать с бдением до утра такие фокусы, в которые самим с натяжкой поверится через дюжину лет и пару детей.

Однако, причина мозолить глаза девице у Алессана на сей раз была самая серьезная: маг неподдельно за нее беспокоился. Туманной неясностью отдавали происшествия этой ночи, а значит, и днем ожидать можно было всякого. Лея – сильная ученица, но всеобщая любовь сделала ее непростительно беспечной относительно своей сохранности.

Маг находился на площади уже давно, но сообщать об этом невесте, конечно, не было резона. Он вообще предпочел бы балагурить на совершенно иные темы, но магичка, зараженная общим любопытством, спросила с деланой небрежностью:

– Вы, конечно, обладаете куда большей полнотою сведений?

Внутренний Алессан отметил, что Лея как будто заодно прощупывает степень своей над ним власти и с похвалою вывел, что таковая отсутствует. Не смотря на странную злость по поводу ее побега и ревность к новому обществу, никакая нежная страсть его разум не затмила.

– Если и так, Лея Сальвадоровна, то лишь потому, что своему языку я хозяин, – проговорил он с большим для себя удовольствием.

Вообще-то Диего Бернардович Алвини, уже пять лет глава Земского приказа, не то чтобы часто советовался с наследником по секретным служебным делам, но, по крайней мере, отсекал слухи совсем уж бестолковые. Он счел допустимым предупредить Алессана, что инцидентов произошло даже несколько больше озвученного числа и что едва ли это были кражи ради кражи. Следует быть готовыми ко внезапным продолжениям и держать свое чуткое магическое ухо востро.

– Так я и думала, – кивнула магичка, впрочем, понимая, что ход использует крайне дешевый. Юноша ожидаемо не бросился доказывать свою осведомленность.

– Версию домовых следствие не рассматривает, – все-таки приоткрыл он завесу тайны, чуть склоняясь к ее ушку, и добавил уже серьезнее, – ваш дом не пострадал.

Лея кивнула еще раз, уже с благодарностью. Ее отец не мог стать жертвой грабителей – тут она могла жарко поспорить с кем угодно – но в глубине души все равно тлел огонек беспокойства.

– Диего Бернардовича ждут сложные дни, – сочувственно добавила она, поддерживая переход на тон искренний. – Держитесь.

Отец Алессана действительно покинул усадьбу еще ночью и заглянул затем лишь для скоротечного завтрака. Юноша подумал даже предложить помочь и ему скрыть отметки бессонной ночи под глазами, но не осмелился шутить с магистром Алвини, пребывавшим в таком напряжении.

– Благодарю, – Алессан принимал заботу сложно, и потому быстро, даже с натугой, перешел на привычный окрас речи: – Должно быть, и ваши вечера оказались непросты, моя нареченная?

– Отчего? – вырвалось у Леи прежде, чем она успела поймать себя за язык и разочаровать собеседника незаданным вопросом.

– Как же! – замурлыкал тот. – Свадьба наверняка потребовала приготовления трех-четырех бочек "отрезвенья"!

– О нет, Алессан Диегович, напротив, – возразила девица, – я обошла почти каждого с предупреждением, что "отрезвений" сварила много меньше обычного и поднимаю на сегодня плату. Учтите это и вы также, второй раз я не стану утруждать соседей, доставляя вас к дому на тетушкиной повозке, – в досаде на свой поспешный вопрос она хлестнула даже больнее, чем желала бы.

Завидно владевший собой Аллесан все-таки дернул ноздрями. Проигрыш в сцене с грозой занимал его не слишком, но представление о том, как он впоследствии бесчувственно валялся на дне старой телеги, обернулось настоящей пыткой. Ладно бы он лежал у ног Леи как раненый воин, на спине, с каплями дождя на губах, в забытьи выдыхая ее имя! Это еще можно было снести. Так ведь скорее его бросили мешком в дурацкой позе, может быть даже лицом на замызганные доски. Напоминать ему об этом – с ее стороны просто бесчестно.

Он много чего мог съязвить в ответ, но предпочел смолчать красиво и оскорбленно. Лея затаила улыбку в глубине серо-синих глаз, но и в самом деле нашла себя чуть виноватой.

В продолжении их беседы танцующие лучи совершили полный круг, и перед застольщиками снова проплывала благословенная пара. Кинри запыхался, очки приходилось поминутно протирать, но, кажется, ничто не могло заставить его отойти от раскрасневшейся молодой жены, пляшущей самозабвенно и с признаками большого мастерства.