Чарованная щепка

Вечером Диего предстояло исполнить малоприятную честь – лично доложиться о промежуточных итогах его величеству, при том ни бровью не выдать особое положение свидетельницы в сердце младшего царевича и появление у монарха девятой внучки.

***

Арис, кажется, никогда в своей жизни не пивала столько чаю – разговор с матушкой перед сном выдался долгим и, наконец-то, откровенным.

Все, что мучило и разделяло их годами, теперь всплывало эпизодами и находило свои ниши. Арис уразумела, для чего ей шарльский язык и этикет, почему следовало держаться розно от соседей, но и не слишком приближаться к старшему Алвини. Прояснилась и "сестренка", и адресная карточка, и прочие мелочи быта, не дававшие ей покоя.

Конечно, спрятавшись на печь от впечатлений, Арис излила весь чай слезами.

Сначала тихо плакала от счастья, что матушка теперь ей ближе, чем когда-либо, что у них есть честное родовое имя и защита. Потом живо нарисовала последнюю встречу юных своих родителей и разрыдалась по-настоящему.

Как наяву стоит в южном саду Леонора, внутри которой тайно бьется второе сердце. Она доверчиво прижимается мокрой щекой к жесткому сукну военной формы, счастливая минутой, но горюющая о разлуке. Могущественный маг, статный царевич Флавий держит ее в кольце уверенных рук и обещает очень скоро увезти в свой дом и большую семью.

Больше им не увидеть друг друга такими. Через три дня вокруг его запястий на двадцать лет защелкнутся браслеты узника, а молодой жене придется забыть новое имя и воспитывать достойную царевича дочь в нужде, скрывая правду даже от нее самой.

Арис истязала сама себя этими картинами, не умея остановиться.

К добру ли была встреча двух порывистых натур? Сблизятся ли они теперь, заменит ли новая жизнь пережитую боль?

Сама Арис, выросшая ни царевной, ни крестьянкой, чужая и тем и другим – сможет ли она стать счастливой?

Здесь в ее грезах проявился отчего-то молодой господин Карнелис – и Арис обмерла, открывши: пропасть между нею и благородным Себастьяном оказалась мнимой, а она теперь не бесприданница.

Ужаснувшись этой фантазии, вязунья тотчас бежала к помыслам более скромным: теперь ей не зазорно искать дружбы Леи и Виолы.

Ах, леди Лея! Возвышенная, тонкая, идеальная! Не опускает глаз, когда ее пытаются смутить. Держит себя, даже если досадует. При всей гордости своего рода – не выказывает превозношения.

Виола же – как маленькая искра. Кажется, она ничего не боится в этом городе. В ней столько задора, что девица движет вперед все свое окружение, не глядя даже на статус. Оружейники нашли в мастерице-вязунье мага, но именно Виола первая подняла ее до уровня желанной гостьи у аристократов.

"Если бы вобрать и рассудительность магички, и теплую живость Виолы! – мечтала внутренняя Арис. – Я стала бы такой, какой желает видеть меня матушка."

Она твердо положила себе следовать примеру настоящих барышень, чтобы отучиться, наконец, краснеть и запинаться.

Истинная леди несет в себе гармонию, от которой все иные дела налаживаются как бы сами собою – не зря же Лея умудряется без устали опекать половину города, а Виола так ловко управляется с делами "Щепки"!

Нетерпение и труд

В Итирсисе 20 мая, суббота

– Опять вызывали в Приказ? – две баранки, которые леди Виола башенкой сложила у пиалы с чаем, вероятно, составляли ее скромный десерт.

– Сегодня я добровольцем, – бодрый Себастьян подхватил одно румяное колечко и уместил в рот едва не целиком (ничего, для девицы полезно будет уполовинить сладости).

Сестрица посмотрела как-то жалко.

– Тебя, случаем, на этот раз не покормили? – спросила она.

Древесник помотал головой, жуя с большим аппетитом.

– Хлебосольная хозяйка съела мою порцию? – догадался он.

Потом вдруг свел брови и поискал глазами следы сестриной трапезы.

– Это был весь твой обед? – не поверил он. Баранка сразу встала поперек его горла и сглотнулась трудно.

Виола пожала плечиком.

– На себя одну не стала ничего придумывать, – ответила она, подозрительно быстро садясь и пряча носик в пиале.

Себастьян посмотрел на нее серьезно и внимательно.

– Все так плохо? – мягко подытожил он.

Виола сдалась, вздохнула тяжко и опустила чай на стол.

– Я отнесла плату за дом на следующий месяц, отложила взносы в гильдию и три луны для Леи. На остатках мы, конечно, не оголодаем…

– Но ты уже экономишь на обеде, – перевел брат, садясь напротив.

– Не вздумай доложить родителям! – глянула она с мольбою. – Матушка вмиг меня заберет, еще и станет кормить, пока все платья не затрещат.

Древесник ничего не обещал и смотрел с огорчением, рожденным более поступком сестры, чем с их новою диетой.

– У тебя, конечно, имеется план? – предположил он сухо.

Виола, напротив, оживилась.

– Спасибо, что веришь в меня! – сказала она. – На будущей седмице ожидаю две предварительные платы за музыкальные статуэтки подругам Карлоты Эдмондовны. Если уговорю матушку Арис поиграть для записи мелодий, цену удастся еще поднять.