Чаровница

Лейсетиус вбежал в пещеру. Некогда блестящая белоснежная шерсть висела теперь мокрыми грязными серыми спутанными клоками. Зверь приблизился ко мне и, повалив навзничь, принялся вылизывать лицо. Я отстранялась и пыталась отвернуться от имрита, но от него шли настолько сильные волны затухающего страха, облегчения и неимоверной радости, что в конце концов я смирилась и дала ему возможность выразить все свои чувства. Если бы нельзя было видеть Леусетиуса, а лишь ощущать то, что он испытывает, то я решила бы, что передо мной не зверь, а человек.

— Тише, тише, маленький, — прошептала я, когда волна стала спадать, и я кроме его эмоций смогла чувствовать еще и свои. — Все хорошо, я жива. Не пострадала. Только замерзла.

Села и обняла своего зверя, зарываясь носом в его шерсть на шее, которая неприятно пахла. Но это было неважно. Самым главным было, то, что я только что осознала — его ведь тоже те взрывы могли убить. И тогда, страшно было бы представить, что будет со мной. Хотя, чего думать, — я просто умру без этого существо, любящего и заботящегося обо мне так самозабвенно и трогательно.

Слезы покатились из глаз, и мне стало тяжело дышать. В этот самый момент я была благодарна всем богам мира, за то, что они когда-то свели меня с ним; что я узнала о настоящей преданности и любви; что он у меня есть.

Тяжелый плащ лег мне на плечи и сильные руки погладили по мокрым волосам. Кадаган сидел рядом с нами на корточках и просто смотрел. В его взгляде была такая нежность, что даже сначала подумала, будто передо мной сидит кто-то другой, но не всегда суровый Верховный Правитель. Мужчина улыбнулся, ласкогово и так по-доброму:

— Красивый у тебя зверь. Это ведь и есть один из представителей легендарных имритов?

— Да, — кивнула, вытирая нос и глаза, заворачиваясь плотнее в теплый плащ. — Разве, пока мы были в замке, вам не доложили чей он?

— Доложили, — скзазал Кадаган и поморщился, а я только сейчас заметила кровавое пятно, растекающееся на его белоснежной рубашке.

— Как вы могли так напрягать себя! — охнула, перепугавшись, а потом разозлилась. Мне тут еще не хватает, чтобы он кровью истек! Под рукой же нет никаких инструментов, чтобы кровь остановить.

Уже скидывая плащ, поежилась от холода, но нужно было оторвать хотя бы низ своей рубашки, чтобы перевязать рану.

— Меня Дивет убьет, когда узнает, — руками, помогая и зубами, принялась отрывать тонкую ткань. — Все-таки магическое заживление лучше, чем простое перебинтовывание ран.

— Эматрион, — позвал меня Кадаган, взяв мои руки в свои и глядя в глаза, — не нужно, бывали и более серьезные раны.

— Нет, — упрямо сказала, выдергивая руки. — Чего-чего, а я не позволю истечь тебе кровью.

Потянувшись к мужчине, развязала оставшиеся стежки на горловине, для того, чтобы было удобнее снимать рубашку.

— Что ты делаешь? — выдохнул мужчина и громко сглотнул.

— Рубашку снимаю, — прокомментировала я, задирая ткань. — Наклонись, а то не дотягиваюсь.

— Да почему же ты такая? — как-то тяжело сказал мужчина, забирая края и стягивая рубашку через голову, но этот вопрос пропустила мимо ушей. Сейчас главное, не допустить еще большей потери крови, а на вопросы вот совсем времени нет.

От всех движений левой рукой он очень сильно кривился, но не издал ни звука. Даже, когда я неловко перематывала плечо, вспоминая, как меня этому учила Танариана. Вауда будто знала, что мне это может пригодиться.

— Ну как? Не туго? — спросила по окончанию.

— В самый раз, — замучено улыбнулся мужчина. — Ты действительно — чаровница.

— Не надо меня так называть. Я не владею ни силами Жизни, ни силами Смерти. Так что не за чем и меня к ним приписывать. — нахмурилась я, протягивая рубашку, для того, чтобы мужчина оделся. Теперь-то, когда все прошло, сообразила, что нахожусь Кадаган передо мной в одних брюках. От этой мысли я отвернулась, поглаживая имрита, надеясь, что щеки не сильно пылают от смущения и неловкости.

— Ты ведь вернула мне жизнь.

— Нет, я просто не дала тебе умереть.

Даже сама не заметила, когда перешла с уважительного «вы» на доверительное «ты».

— Простите, Верховный Правитель. Не дала вам умереть, — поправила свою оплошность.

— Не надо, — сказал он уставше.

Молчание затянулось, и каждый из нас думал о своем. Я о том, что все-таки следует поговорить о произошедшем и попытаться выяснить, кто же на меня напал. Ведь этот кто-то рисковал задеть и Правителя. А это куда серьезнее преступление, чем убийство одной девушки, пусть и умеющей управлять силами воздуха.

— Пойдем, — вновь накидывая мне на плечи плащ, сказал Кадаган.

Он на краткое мгновение задержал руки на плечах. И я ощутила себя такой защищенной, такой нужной. И даже если бы именно сейчас мне вновь хотелось высказать все ему, то я бы не смогла, просто потому, что поняла всю глупость своих претензий. Кадаган имел право на то, чтобы меня отослать с Илерисой. А вот то, что это по его приказы действовала Вагелия — лишь мой домысел, созревший под напором обиды, усталости и боли от увиденных смертей.

— Да, — кивнула и улыбнулась, — нас уже ищут. Стоит поспешить.