Чаровница

– Я благодарна вам за приют, – наконец, произнесла Ларэ, выразив ворочающуюся внутри нее признательность Эразию Бульбе. Лишь малую ее часть. Девушка совсем не привыкла получать от кого- то помощь. Ощущение долга ей было не по нутру. И в особенности то, что она не знала, как выплатить его в полной мере. Наверное, она накручивала себя слишком сильно. Только она знала, что к чужой добродетели родниться не стоит. – Вы рискуете, укрывая меня от магистратов и воинов султана, – очередная волнующая ее вещь- верит ли Эразия Бульба слухам о ее коварных преступлениях. – Мои оправдания никто не станет слушать, но я действительно не причастна к тем событиям, в кои меня включают.

За последние пару месяцев в стране образовалась шайка грабителей. Они проникали в дома господ и крали их драгоценности. Ну ее, чаровницу, ни с того, ни с сего присоединили к их числу.

К тому же, в качестве главного действующего лица и лидера.

Ларэ по существу своему ни за что не стала бы нарушать небесных правил добродетели, что же до законов Эры…Она даже в мечтах не представляла себя настолько безрассудной, чтобы намеренно ввергнуть себя в опалу к власти.

Ей не было ведомо о том, кто и зачем распространил о ней ложные слухи. За всю свою жизнь она лишь содействовала людям своим даром, старалась никому не отказывать в помощи. Она и предположить не могла, кому понадобилось наводить на нее клевету. И самое прискорбное – кроме того, как бежать и прятаться ей не удавалось найти способ справиться и решить это запутанное дело. Ей только и оставалось, что бросить саможалость в топку и двигаться вперед.

Старик остановил Ларэ, подняв ладонь и закрыв глаза, словно не хотел видеть, как она защищается от несправедливости, будучи невиновной. Когда он отпустил руку и открыл глаза, то превратился в эдакого дядюшку, радующегося проделкам маленьких детишек.

– Дитя, я перевидал многое за свою жизнь. Думаешь, я не знаю, как выглядят преступники? – он журил ее? По крайне мере, к векам его подползли мелкие морщинки, глаза изогнулись серпами, а улыбка на одну сторону выражала ту смесь веселой дотошности, которая рождается в качестве реакции на чью- то глупую и тем не менее смешную шутку, но когда все равно нужно сделать замечание о ее глупости, чтобы в дальнейшем пресечь нелепые шалости шутника, что портят его же репутацию. – Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что ты хороший человек. А потом я успел убедиться, что вдобавок ты еще и талантливая особенная. Мне бы хотелось узнать о тебе побольше, Ларэтта. Если ты не против. Мне интересно твое прошлое, твои мечты. Не оставила ли ты ничего и никого позади?

О, эти сожаления- отдельная веха ее жизни. Ведь оставлять кого- то, конечно, грустно, но когда оставить некого еще грустнее. Одиночество ходило с ней рука об руку все то время с тех пор, как умерла от старости ее любимая бабушка.

И Ларэ поведала старику о ней, о смерти своих родителей в ее четыре года жизни и бродяжничестве, в течение которого она перебивалась случайными заработками. Но на воровство она не осмеливалась ни разу, даже после двух суток непрерывного голодания.

– Значит, никого, – подвел итог Эразия Бульба, проникнувшись сочувствием к девушке. – Да, весьма жаль.

И как раз к этим его словам в зал вернулся лекарь. С подносами, заполненными различными сладостями. Ларэ заметила на них слоистую пахлаву с расстояния пяти шагов. Взгляд ее любопытно стрельнул, увидел, заблестел, и она постаралась не выдавать своего энтузиазма, хотя в животе у нее уже начал разливаться пищеварительный сок от предвкушения вкусить сладость. Бабушка в детстве готовила ей его часто. К сожалению, за последние три года ей ни разу не удалось накопить достаточно, чтобы позволить себе даже такую небольшую блажь.

Тем временем лекарь поставил подносы на столик и сел на диван. И все молча.

– Не обращай внимания на Моаза, – сказал Эразия Бульба, заговорщическим тоном, якобы по секрету, и в то же время наблюдая за своим лекарем. – В детстве он с родителями посетил берег моря. И там его из воды позвала к себе русалка. Красивее не видывать. Мальчишка засмотрелся, поверил внешности, протянул ей руку- а родители его как кстати в этот момент отвернулись- та хвать и потяни его в море- топить, – он сделал дугообразное движение рукой в воздухе, словно бы хватая воздух и сжимая его в кулаке. – С тех пор он красивым женщинам не верит. Даже заговорить с ними боится. Всегда такой отстраненный.

О, это была шутка, о чем ясно намекал веселый взгляд старика. Шутка ведь, верно?

Лекарь на слова своего господина ответил…почти никак. Просто черты его лица выглядели менее строго, чем обычно.

– В прошлый раз, гувернантке Масэне вы поведали немного иную версию моего сдержанного поведения, – сказал он, поднимая чашку с блюдцем со стола.