Чаровница из Беккена

Я коснулась тех спасительных рук на мгновение подумав о том, что это может быть Луциан, но то было бы слишком невероятно…

— Не отходи далеко и я смогу помочь. — Услышала я шепот Инеринона и испуганно обернулась на Феовель. Та, казалось и вовсе потеряла ко мне всякий интерес, с замиранием сердца смотрела на толпы внизу, переговариваясь о чем-то восторженно с эльфом в длинном зеленом одеянии. — Она хочет, чтобы ты растворилась в этом, надеется, что станешь лучше понимать нас, если сможешь слиться с нами, почувствовать севори. Но слияние разумов не для тебя. Я помню, как плохо было Розе после посещения долины. Все же это не для людей — мы слишком разные с вами. Но моя мать считает, что являясь филиамэль, женщины твоего рода ближе к эльфийской крови, чем к людской. Она ошибается. — Я почувствовала грусть в его голосе и обернулась. Инеринон взял меня за руку и отвел подальше от королевы и ее спутника. Наклонился к самому уху, чтобы другие не слышали и продолжил. — Амани винитарэль никогда не признает своей неправоты, потому что ей хочется обладать тобой, как хотелось обладать твоей матерью и будет хотеться безраздельно владеть всеми, кто продолжит нести проклятье Эвандоэле в крови. Это ее личное противостояние. Шутка судьбы в том, что всей душой ненавидя людей, она видит в тебе, человеческой женщине, часть души своего отца. Да, мало кто знает об этом, но твое проклятие родилось от той же магии, что и великий источник — Филиамэль Лантишан. Мой дед, как и великая Лантишан, отдал часть своей сути чтобы создать связь между человеком и той магией, что по вине Родамунда оказалась заперта вовне. Моя матушка придумала себе, что если помочь твоему роду исполнить предназначение, то дух ее отца освободиться и Эвандоэле проснется от вечного сна. Разумеется, все это лишь пустые надежды ребенка, слишком рано потерявшего своих родителей. Но она делает только хуже, пытаясь обуздать то, что нельзя контролировать. — Инеринон на мгновение замолчал, оглянувшись вокруг. — Предсказание госпожи Маонис всегда сбываются. Когда ты сказала, что проклятье падет… это должно наконец случиться! Лобелия, ты должна положить конец мучениям твоего рода и моей матери. Не важно, очнется Эвандоэле или продолжит свой вечный сон, но она наконец сможет отпустить свое горе. Откроется миру, перестанет мучить нас и себя затворничеством. Ах, Лобелия… знала бы ты какого это, прожить всю жизнь с существом настолько отравленным собственным горем, что отрицает мир вокруг, лишь бы не признавать случившееся.

— И чем же ты можешь помочь? — Спросила я с сомнением. Уж слишком много за мою короткую жизнь в ней было таких вот «помощников».

— Ну уж нет! — Раздался капризный голосок за моей спиной. И королева, изображая притворную ревность, потянула меня к себе, крепко схватив за руку. — Поговорите как-нибудь потом. Как же можно отвлекаться на бесполезные разговоры, в такой важный момент?!

Платформа, двигавшаяся вниз по натянутым тросам, остановилась лишь достигла продолговатого помоста всего на пару метров возвышавшегося над зеленой людной поляной — это была часть скалы, своим краем нависавшая над огромной чашей, в которую падала тонкая струя водопада. С другой стороны от водного потока, но чуть выше был точно такой же широкий естественный уступ, а меж ними возвышался гладкий каменный стол из цельного куска белого мрамора на котором стоял худощавый седовласый эльф в длинной серебристо-зеленой мантии. Он чинно оглядывал своих собратьев внизу и прохаживался по своему широкому постаменту, словно в нетерпении.

Заметив в толпе вновь прибывших эльфов прекрасную Феовель, мужчина недовольно поморщился и махнул кому-то внизу — в тот же миг пространство вокруг огласил стройный хор флейт игравших что-то возвышенно мелодичное.

Я ощутила волну нетерпения и радости — те эмоции захлестнули и меня, но теперь я могла различить свои чувства от того, что было передано мне толпой. То, что открывалось глазам отсюда, с каменного уступа, поражало: их было так много… кто бы мог подумать, что в Чернолесье жило столько эльфов! Пожалуй, лишь настолько большая долина могла вместить их одновременно и все они как один замолчали, обратив взор к седовласому эльфу на постаменте.

Я нахмурилась. Водопад, эта тонкая струя, что падала с невероятной высоты в чашу, наполненную теперь едва ли до половины своей глубины, если и была хваленым источником, то в ряд ли бы смог утолить жажду стольких эльфов. Пожалуй, того, что в ней было сейчас, хватило бы лишь на то, чтобы сделать по глотку.

Удостоверившись тому, что внимание собратьев привлечено, эльф воздел руки к небу и начал на распев читать какой-то стих, слова которого тут же подхватила толпа.