Чарующая магия ненависти

Оставшись одна, Антонина Григорьевна вдруг ясно поняла, что муж, паж и слуга в одном флаконе был ей крайне удобен. И теперь ей волей – неволей приходится соглашаться, что сейчас, в её возрасте, такого не найти. Да и мужики мрут, как мухи. Хорони их. Вон молодые дохнут.

Но и без «слуги», она быть не привыкла. И «Славка» подходил на эту роль, как нельзя лучше.

Пригодился –таки «гадёныш», уже не в первый раз удивлялась этому Антонина Григорьевна. Правда, фифа – Галька, это не дура – Тонька.

Но не будь она «королевой кобр», как иногда шутливо величал её за ум и проницательность её супруг, совсем не подозревая при этом, что она подходила под это звание и по другим качествам идеально. Она умела выплёвывать свой яд точно в цель и другого она делать не хотела и … не умела. Ведь кобра вряд ли думает, что лучше стать птичкой, которую она ест. Определив для себя новое будущее, Антонина Григорьевна почувствовала себя значительно лучше, почти оправившись от потери. Она даже отпустила Славу и Галю, отдохнуть и не сидеть с ней долгими вечерами. Они ей до смерти надоели своей любовью, «прущей из них». А куда денешься, не привыкла она быть одна. Пусть помилуются напоследок. А я пока поразмыслю, как дальше жить. Обойдусь, как-нибудь, без их притворства. Любовники «драные». Жесткости мышления этой милой старушки позавидовал бы любой бандит с большой дороги.

Но Слава, волнуясь о своей старенькой маме, по- прежнему заскакивал к ней, проезжая с работы мимо.

Все их разговоры вновь вернулись к прежним заботам.

– Да и ты, Славка, уж что виноват, то виноват, дал воли своим «засранцам». Хорошо, хоть ко мне забегают. Я уж их жизни учу- учу. Да бестолку. Вон они тебя больше и знать «не хочут».

Она смотрела на поникшего Славку и была довольна собой.

Какая мудрая мысль пришла ей в голову, отговорить мальчишек, ходить к нему. А всего лишь намекнула им, что не нужны они «мачехе». Мол, жаловалась, грязь носят. Да и готовить ей для них не с руки, некогда. А я – бабушка, всё для вас, внучики.

– Да, Гальке своей ничего не говори, – продолжала она. А то, поди, не поймёт тебя и решит, что ты сам парней бросил, не зовёшь их к себе. Да и разлюбит тебя. Эти книжницы такие. Любят детей. На отдалении. Вид делают. А приведи ты своих пацанов ей, так выгонит вас всех вместе. Вот я им и говорю, что нечего им у вас делать, чтобы отца не выгнали. Ведь к вам придет.

Слава шёл к Гале и слова матери продолжали крутиться в его голове, перемешиваемые самогоном. А вдруг и впрямь, она выгонит его детей, когда они образумятся и придут к ним за советом. Вдруг мать права.

Антонина Григорьевна, закрыв за Славкой дверь, порадовалась. Как ловко она ввернула этому «тюте» словечко про его «кралю».

Однако не родился ещё тот, кто меня обожмёт. Ничего, ещё увидим, удастся ли больно умничающей Гальке оттягать этого простака от неё, от матери. Ей даже не приходило в голову, что для её же пользы не надо строить никаких новых «королевских гамбитов», её «гадёныш» со своей «фифой» и так помогают ей, заботясь о ней и жалея её.

Ишь, расхвастался! Калымит для неё, а жрать пироги-то сюда все бегают.

Я его родила, мучилась, злоба опять вскипела в ней.

Пора уж ему сыновний долг матери отдавать, кормит да поить. Такой работник и мне пригодится. А к своей Гальке пусть ночами бегает, чтоб постель ему не стелить.

Вода точит камень, а яд подлости точит душу.

Дни бежали в своей крутоверти. Зима сменяла осень, а лето весну.

Дочка Гали закончила школу, институт и уехала из родного гнезда, поступив в аспирантуру.

Славины «малыши» так и забыли дорогу к их дому. Правда, они не забывали звонить бывшему папашке в день его зарплаты, огорошивая его своими «срочными» нуждами.

И он не мог им отказать.

Галя и Слава остались одни, скучая по своим детям и … несбывшимся мечтам о дружном семейном застолье.

Галя, размышляя о феномене своей свекрови, удивлялась про себя, поистине дьявол за долгое и верное служение ему, и впрямь, помогает ей.

Её хитросплетения становились всё изощренней и подлее. Казалось, годы мало старят её, подаренные ей самим дьяволом.

Труды Антонины Григорьевны за эти годы стали приносить богатые плоды. Она была довольна, что её внуки похожи на неё в своём стремлении указать дундуку его место, где он обязан быть им всем в услужении.

Когда младшенький решил, наконец-то, жениться, на свою свадьбу со своей очередной пассией, оказавшейся хитрее других его подружек, Саша отца не пригласил, чтобы не злить мать и бабушку его присутствием.

Не в пример внуку, её тютя – сын уважал её старость, выполняя все её просьбы, чем по-прежнему … выводил её из себя. Хоть бы раз воспротивился ей и сказал что-то поперёк, а его сынков ему бы давно надо было выпороть. Поступай они так с ней, не сдобровать бы им.

Слава давно уже заметил у себя седые пряди. Он страдал без своих мальчиков и винил себя за их уход от него, и только его «Златовласка» вселяла надежду, что всё образуется. Но сердцу не прикажешь. И Слава тосковал, пряча тоску за молчание.