Чарующая магия ненависти

Галя много раз пыталась ему сказать, что он ни в чём не виноват, что он достойный человек и прекрасный отец. Что, к сожалению, он растил детей не один, и они выросли не только его детьми, но детьми своей матери и внуками своей бабушки. В народе говорят, что посеешь, то и пожнёшь. Ты дал им всё, что мог и, если зёрна твоего воспитания дадут в них всходы, то этот юношеский максимализм пройдёт.

– Да разве такие матери бывают? – Думала Галя. – Этого не может быть, потомучто не может быть. Но вот же есть. И что с этим можно сделать? Как через своё сострадание вырвать близких из чар зла и эгоизма, когда их ум погружён в магический сон. И он длится уже многие годы, и все эти годы её любимый страдает и вместе со всеми не видит, что все они опутаны нитями коварства и зла. Как их разорвать? Не все могут противостоять гипнозу кобры, завораживающей свои жертвы.

Это не в сказке, когда можно вынуть волшебный гребень из волос своего любимого.

И чары зла рассеются, и твой любимый вновь оживет. Это явь. Жестокая явь.

Неужели подлость сильнее правды? Этого не может быть. Ведь мир развивается добром, а не злом.

Но внутренний голос продолжал говорить:

– Мир, да. Но не всем дано увидеть зло в личине добра.

Галя ясно сознавала это, и … была бессильна. Она давно не общалась со свекровью, понимая всю бесполезность и тщетность этого. Но отдавать жизнь любимого на её полное растоптание? Она не могла запретить ему, видеться с детьми и «старенькой» мамой и тем боле помогать им. Но какой ценой ему это давалось. Его любовь при встрече с ними каждый раз получала под дых, и он изнемогал и таял на глазах. Галя залечивала его раны, делясь с ним своими запасами жизненных сил.

Теперь на их тёплой и уютной кухне сидели два одиноких человека. Свет любви и добра, соединивший их, давал Славе передышку в его страданиях и тоске по детям.

Галина дочь звонила им ежедневно, и её звонкий голос по-прежнему давал им заряд бодрости и надежды.

Однажды Слава пришёл, пьяный, и начал говорить, что он не будет больше её слушать. Ей не удастся его отвернуть от матери. Слишком долго мы шли с матерью друг к другу. Моя мать – женщина. А кто по молодости не ошибался. И ты, Галя, слишком выбражаешь, думая, что ты одна праведница. Моя мать заслужила своей долгой жизнью и помощью внукам уважение. Тебе не удастся её заплевать и разъединить нас. Я ей нужен, чтобы согреть её одинокую старость.

Галя узнавала слова и интонации свекрови в словах мужа. Всю ночь щемило сердце, но она боялась разбудить этого настрадавшегося большого ребёнка, которому, видно, суждено страдать по жизни, а ей разделять его страдания, облегчать его боль, принимая её на себя, пропуская её через свою душу.

Её душевное сострадание очищало и охраняло её дорогого Славу.

То, что в Славиной семье подлая старость встретилась с эгоистичной молодостью, всё происходящее в этой семье на глазах Гали, только подтверждало совершенную не типичность отношений Славиных родственников друг к другу. Но от этого понимания Гале не становилось легче, она мучительно искала и не находила средства для помощи своему любимому. Смириться же с победой чёрствости и злобы над любовью отца и сына Галя не могла.

Если раньше Слава за право вскармливать своих детей в семье расплатился своими юношескими мечтами, то сейчас за право иногда видеться с сыновьями он платил своей жизнью.

И всё же Галя была уверена в своем Славе. Он смог устоять, не сломиться под ударами судьбы и остаться человеком. А теперь они вдвоём и будут до конца бороться за Славиных мальчишек. Галя верила в победу разума и добра и знала, что Слава ещё будет счастлив со своими, пришедшими к нему блудными сыновьями.

Но как же им тяжело.

Галя вновь, как в молодости, частенько оставалась одна, хотя и рядом с ним, не в силах противостоять его уходу в себя. В из квартире поселилась тоска.

И однажды эта тоска навалилась на Галю и сдавила ей грудь. Когда скорая увезла её в больницу, Слава, не в силах оставаться один, пошёл к матери. И Антонина Григорьевна поняла, что ещё немного и её «гадёныш» будет безраздельно служить ей, только ей.

Как вовремя она нагнала первачка!

Эпилог

Галя лежала в палате одна. Осень уже начала подкрашивать листья клёна за окном.

Узел слегка поседевших волос давил Гале на затылок и она лежала, повернув голову набок, к окну.

Непереносимая боль в сердце отступила. И Галя лежала, собираясь с мыслями, встать и пойти потихоньку по кленовой аллее за окном туда, в самый её конец, откуда утром встаёт солнышко.

По аллее сновали посетители и не догадывались, что это волшебная аллея и по ней встаёт солнце, помогая своими ласковыми лучами больным. Вселяя в них надежду. Посетители проходили, и Галя вновь пыталась разглядеть, кто же появился там, в конце аллеи вновь. Люди шли, освещаемые утренними лучами, и не замечали, что отсюда, из палаты они казались Гале «святыми», окруженными нимбом из солнечных лучей.

Эта игра забавляла Галю, когда из маленькой точки постепенно вырастал чей-то родственник с сеткой апельсинов или яблок.