Чарующий вальс

К счастью, Ричард был в прекрасных отношениях с главным конюхом. Они испытывали симпатию друг к другу, так как оба любили лошадей и понимали в них толк. Они сердечно приветствовали друг друга, и Ричард протянул руку с царским перстнем.

— Секретный и срочный приказ его императорского величества, — сказал он тихо.

Главный конюх быстро оглянулся, словно боялся, что их подслушивают.

— Я к вашим услугам, мой господин.

— Сегодня по приказу князя Волконского отсюда были отправлены сани к баронессе Валузен. Они должны были взять там молодую особу и доставить ее к графу Аракчееву в Грузию.

— Да, они отъехали полтора часа назад.

— Его величество передумал. Он приказал мне задержать сани и вернуть девушку сюда, во дворец.

— Понимаю, мой господин.

— Сколько лошадей было в упряжке? — спросил Ричард.

— Два наших лучших арабских скакуна.

— Тогда дайте мне четверку лошадей, — приказал Ричард.

Конюх колебался. Ричард понял, что он размышляет, кого из кучеров можно послать управлять этой четверкой ночью.

— Я сам буду править, — сказал он. — Время не ждет.

Конюх с облегчением улыбнулся.

Говоря это, Ричард поглядывал на освещенные окна дворца, словно опасался, что его может увидеть царь. Его поведение подстегнуло главного конюха, и он стал быстро отдавать приказы.

Всего за пару минут были запряжены удобные, неширокие сани, и вот уже перед Ричардом били копытами четыре прекрасные черные лошади с развевающимися гривами и хвостами.

— Мне понадобится плащ, — потребовал он.

Как по волшебству, появилась дорожная накидка, подбитая соболем. Ему протянули меховую шапку, и он быстро натянул ее на голову.

— Я подобрал двух конюхов на тот случай, если вы устанете. Это мои лучшие конюхи: они хорошо знают свое дело и говорят немного по-немецки.

— Пусть садятся в сани, — махнул Ричард.

Ричард знал, что, как ни хороши русские конюхи, вряд ли они осмелятся лететь по зимней дороге на той скорости, какая ему была нужна. В случае поломки саней или несчастья с лошадью их ждало суровое наказание. Страх перед этим заставлял императорских конюхов быть осторожными, что явно противоречило их широкой русской натуре.

Сани были совсем готовы, и каждая секунда казалась Ричарду вечностью. А вдруг Екатерина или Волконский высвободились из плена и все уже знают о случившемся? Они прекрасно понимают, куда он направляется. И они обязательно будут мстить ему, а это означает одно — смерть.

Насколько было известно Ричарду, никому и никогда еще не удалось оскорбить князя Волконского и остаться в живых. Его власть была огромна, так как он имел большое влияние на царя. Русский двор трепетал перед ним.

Но был еще человек, более могущественный и страшный, чем Волконский: граф Аракчеев. Только сейчас нужно забыть о них: впереди трудная дорога. Ричард держал в одной руке поводья, в другой — длинный кнут и осторожно старался проехать через узкие ворота дворца. Все его внимание сосредоточилось на лошадях, и он не позволял себе думать о чем-либо другом.

К счастью, это была слаженная четверка лошадей, и Ричард прекрасно управлял ими. Недаром он заслужил славу одного из лучших наездников Англии. Даже его враги не могли отрицать, что он был корифеем, когда дело касалось лошадей; и хотя он уже давно не мог позволить себе иметь собственную четверку, его репутация не подвергалась сомнению.

После нескольких шараханий в разные стороны лошади успокоились и перешли на ровный быстрый шаг. Теперь он мог подумать, как спасти Ванду. Прежде всего нельзя допустить, чтобы она попала в руки Аракчеева, а во-вторых, необходимо доставить ее в Вену до того, как Волконский попытается перехватить их.

Ричард был уверен, что пока они в Австрии, Волконский не пойдет на открытый конфликт, но в будущем можно ожидать всего: он способен и на удар ножом в спину, и на выстрел в темноте, если у него не будет возможности отомстить по-другому.

Ричарда ужасала сама мысль, что Ванда может попасть в когти Аракчеева. Солдафон, который не зря приобрел славу злого гения русского царя. Он был жестоким и грубым человеком, которого ненавидели все. Злопамятный, он не имел друзей, вытерпеть его могли лишь самые отъявленные подхалимы. Русские придворные произносили его имя с презрением, стараясь вспоминать как можно реже. Те, у кого было больше смелости и чувство собственного достоинства, открыто говорили о своей ненависти к любимому министру царя. Александр же считал его своим другом и полностью доверял ему.

Аракчеев с гордостью показывал письмо царя из Парижа, которое заканчивалось такими словами:

«Могу честно сказать, что никому не доверяю, как вам. Мне тяжело, оттого что вас нет рядом. На всю жизнь преданный вам ваш друг Александр».

Последние семь лет граф Аракчеев занимал пост военного министра. Его влияние росло с каждым днем. Хитрый, как змея, когда дело касалось интриг, незаметно он стал главным советником, правой рукой царя, его сторожевым псом. Никто из окружения Александра не отважился предупредить его, насколько опасен Аракчеев.