Чарусские лесорубы

Увидев автомашину, груженную пустыми железными бочками, направляющуюся в Чарус, он остановил ее и спросил:

— За горючим?

Шофер, у которого на стекле кабинки было написано: «Сто тысяч километров без капитального ремонта», кивнул головой. Это был Полуденнов, большой костистый мужчина, ходивший по земле неуверенной походкой: казалось, дунет сильный ветер, качнет человека, он не устоит, упадет. И машину свою он водит не спеша, на каждом нырке чуть переваливает, нигде не тряхнет, как бы боясь, чтобы самому на ухабах не рассыпаться. А выполняет он постоянно по полторы-две нормы. Жена Полуденнова и сын — тоже шоферы. Про всех про них говорят: нескладные, а ладные.

— Подвези, пожалуйста, до Чаруса, — попросился Кукаркин.

Шофер открыл дверку кабины, ни слова не сказал севшему рядом Кукаркину, и повел машину на лежневую дорогу.

Так они и доехали до Чаруса, не обмолвившись ни словом. Полуденнов был занят управлением машины, а Кукаркин не мог говорить, разволновавшись после встречи с Чибисовым.

Полуденнов остановил машину у конторы леспромхоза. Кукаркин с цепью в руке направился прямо в кабинет директора, но секретарша Маша заявила, что Черемных нет, уехал на Моховой участок и вернется, вероятно, вечером, не раньше семи часов. К счастью, в кабинете у себя оказался замполит Зырянов. Пилоправ зашел к нему.

— Что скажете, товарищ Кукаркин? — спросил Борис Лаврович, предлагая рабочему место на мягком диване.

Положив цепь на пол возле двери, Кукаркин рассказал о плохой работе электрических пил, о разговоре с Чибисовым, о кровной обиде, нанесенной ему начальником лесопункта.

Зырянов взял телефонную трубку, попросил телефонистку вызвать ему Чибисова и сказал Кукаркину:

— Сейчас все уладим, Кирьян Корнеевич.

Вскоре начальник лесопункта отозвался.

— У меня тут сидит пилоправ Кукаркин, — начал замполит.

— Как он попал туда? Только что был у меня. Возомнил себя инженером и хочет заводских конструкторов заткнуть за пояс.

— Ну, это еще вопрос, кто много мнит о себе! Кукаркин-то, я думаю, понимает толк в пилах. Так вот, я тебя прошу дать разрешение Кукаркину переделать пильную цепь по-своему.

— Такого разрешения не дам.

— А я предлагаю.

— А я не подчиняюсь, это не партийный вопрос, не политический, а хозяйственный, а по хозяйственной линии мне может предлагать только сам директор леспромхоза.

— Эх, Чибисов, Чибисов! Ты, видать, грамотный и закоренелый бюрократ.

— Вы не кидайтесь острыми словечками, товарищ замполит! Насчет «бюрократа» мы поговорим с вами где следует.

— Хорошо, согласен, товарищ Чибисов… Попрошу прибыть сюда в Чарус ровно к семи часам.

— А что будет сегодня в Чарусе?

— Будет заседать партийное бюро. Поедет ваш парторг Березин, так вот вместе с ним и приезжайте.

— А мне зачем? — осекшимся голосом спросил Чибисов.

— Послушаем, как осваиваются электрические пилы и как вы руководите рабочими.

— Но, товарищ Зырянов…

— Никаких «но», будьте аккуратны, приезжайте к семи.

И повесил трубку, потом сказал:

— Унывать не будем, товарищ Кукаркин. Отправляйтесь к себе в Новинку и переделывайте цепь. Я договорюсь с директором леспромхоза, а в случае чего — вину разделим пополам. Согласны?

— Согласен. Я сам заплачу за пильную цепь, сколько она стоит, если испорчу. Дело-то не в деньгах, деньги дело маленькое, дело в людях, которые работают электропилами.

— Ну, действуйте, Кирьян Корнеевич.

20

Вечером после работы Ермаков принес из чулана обрывки пильных цепей от своей старой бензомоторной пилы, ящик с инструментом и разложил все это на столе.

— Что ты хочешь делать? — спросила мать из-за прялки, суча сухими морщинистыми пальцами веретешко, откинутое в сторону.

— Хочу, мама, испробовать эти цепи на электрической пиле.

— Ты же говорил, что они не годятся?

— Они по длине не годятся, а так должны подойти. Из двух этих цепей сделаю три. Эти цепи на бензомоторке шли хорошо, так, может, пойдут и на электропиле. Испробую. Попытка не пытка.

— Испробуй, сынок, испробуй. Может, избавишь себя от муки. А то вон до чего себя довел, смотреть жалко. Уехать бы уж лучше на Моховое!

— Ничего, мама, приспособимся. И на бензиновой пиле сначала у меня дело не клеилось, а потом пошло, да еще как пошло!

— Дай-то бог, сынок!

— Бог ничего не даст, если сами не будем делать.

С переборкой и налаживанием цепей Сергей провозился чуть ли не до утра. Закончив работу, кинул на пол свой полушубок: жаль было мять постель, на которую мать всегда затрачивает много труда, взбивая перину, расстилая простыни, покрывало, накидочки.

Утром, еще не успело взойти солнце, он уже шагал на Новинку. Грязная лесная дорога пестрела листьями рябин, березок и осин. На опавших листьях и пожухлых травах искрился серебристый иней. Когда Сергей подходил к Новинке, солнце поднялось над верхушками дальних деревьев. Нежные теплые лучи пригревали спину, бугорки-пригорочки. Иней превратился в росу, а роса — в волнистый парок, стелющийся по земле.