Чары

Она заплатила шоферу и дошла пешком последние несколько ярдов, наслаждаясь хрустом глубокого белого снега у нее под ногами. Ночное небо было кристально чистым, искрясь яркими звездами: тонкий диск новой луны парил высоко над Якобсхорном, и воздух был прозрачным, холодным и полным тишины. Магги посмотрела вперед и увидела дом. Всегда такой приветливый и гостеприимный, он теперь казался пустой раковиной: окна были темными, а из труб не шел дым.

Она разбила боковое окно, вытащила осколки стекла и перелезла через наружный подоконник в гостиную. Несмотря на безжизненную тьму, дом был полон Амадеусом. Старые знакомые запахи: его трубка, аромат дерева, его любимый шнапс, мыло в ванной. Электричество было отключено, и Магги нашла свечу в буфете и зажгла ее. Она бродила по комнатам, смотря, касаясь, вспоминая. Она немножко постояла на террасе, которую сделал Амадеус для Ирины больше тридцати лет назад, а потом вернулась внутрь и села на стул, на котором обычно сидел Александр. Магги закрыла глаза и стала молиться о чуде – Господи Боже, сделай так, чтоб приехал отец, прямо сейчас. Ведь он всегда приезжал, когда она была здесь – словно дедушка, как волшебник, просто взмахивал рукой и звал его. Но теперь больше нет волшебника, и Магги знала, что чуда не будет, что времена доброго колдовства ушли вместе с Амадеусом, оставив ее совсем одну.

Все его нехитрое хозяйство было вокруг нее, потому что Опи был человеком, для которого материальные вещи не имели такого значения, как для других людей. Дешевый эстамп Ходлера на стене, подставка для курительной трубки, вырезанная местным умельцем, и фотографии: одна Ирины, закутанной в ее соболя, другая, где ее руки обнимают Амадеуса – они были сняты на Парсенне, совсем как безмятежная и счастливая семейная пара; фото Александра, держащего на руках двухлетнюю Магги, а еще – Зелеева, в шелковистом смокинге, красивого человека, развернувшегося к смотрящему. Магги поднялась по деревянным ступенькам в свою старую комнату и прилегла на кровать, зарывшись лицом в плед и отдавшись чувству безопасности, спокойствия и счастья, которые всегда были с ней здесь, в этом старом, дорогом ей доме. А потом она взяла свечу и пошла назад, вниз из дома, и зашла на конюшню.

В первый раз она подумала об Eternité.

Она накапала воску на половицу и прочно поставила свечу. Все выглядело так, как всегда. Схватив грабли, она взобралась на сеновал и сбросила вниз несколько снопов соломы, прежде чем добралась до тайника. Дрожа от физического усилия и внезапного ожидания, Магги вытащила оттуда солому и заглянула внутрь.

Скульптуры там не было. На ее месте, придавленная большим камнем, лежала сложенная бумажка. Магги слезла вниз и поднесла бумажку к свету свечи, скорчившись на полу. Это была короткая записка, написанная рукой ее отца.

«Я дам знать Зелееву, где найти меня. Не говори никому. Благослови тебя Бог, моя Schätzli. Верь мне.»

Магги перечла ее три раза, потом сожгла драгоценный клочок в пламени свечи. Сердце ее бешено колотилось. Быстро, как только могла, двигаясь почти механически, она залезла снова наверх, засунула в тайник солому и положила на место снопы на сеновале граблями, а потом слезла вниз, взяла свечу и отковырнула застывший воск с пола. Сеновал выглядел так, словно никто не касался его. Магги обошла дом и зашла внутрь. А потом она пошла снова наверх, на этот раз в дедушкину спальню, и легла на его кровать, чувствуя, как его близость и теплота окутывают ее в последний раз. И, плача, она уснула.

Адвокат, герр Вальтер, разбудил ее в восемь утра. Он провел тревожную ночь после того, как его поднял с постели звонок Стефана Джулиуса, требовавшего найти Магги как можно быстрее и препроводить ее под охраной в Цюрих.

– Вы сказали фрау Кранцлер, что остановились в Бельведере, – сказал он мягко, против своей воли тронутый этой милой, взъерошенной девчушкой, у которой хватило смелости забраться в этот дом – и одной, во мраке ночи.

– Извините, что причинила вам столько беспокойства, – ответила она покорно.

– Мне придется позаботиться о том, чтобы вставили стекло в окне.

– Хотите, я сделаю это сама? – предложила Магги.

– Думаю, вам лучше вернуться домой, – сказал Вальтер. – Вы готовы?

Он посмотрел на ее наручные часы.

– Если вы голодны, мы можем сначала позавтракать, может, в кафе Вебера?

– Вы так добры, – колебалась Магги. – Но что мне действительно хотелось бы – если вы не возражаете – так это увидеть дедушкину собаку, прежде чем я уеду. Фрау Кранцлер сказала, что она на ферме Майеров.

Не видя в этом ничего дурного, адвокат с любезностью отвез ее на ферму и подождал ее в машине.

Магги нашла фрау Майер и Хекси на кухне – дверь была широко открыта, и Магги увидела таксу, свернувшуюся калачиком у ножки стола. Увидев Магги, собачка зашлась в экстазе радости, громко лая и виляя в восторге хвостом, а седоволосая женщина встала с места, вытирая руки об фартук.