Чары хрустального сердца

Из-за постоянного шума, который издавали нашедшие пристанище в чужих вещах духи, Ки никак не могла сосредоточиться на учебе. Однажды не выдержала и закричала вслух, чтобы они замолчали. Над ней смеялся весь класс, ее начали дразнить, и находиться в школе стало совсем невыносимо.

Доев пирожное до последней крошки, Ки направилась в комнату, которая раньше принадлежала ее бабушке. Когда Ки была малышкой и еще не знала о том, что отличает ее от других людей, ей всегда нравилось здесь находиться. Теперь она понимала, почему. Бабушкины вещи будто бы впитали частичку ее души и сами были теплыми и добродушными. Ки всегда подозревала, что в домах у хороших людей и духи никогда не бывают плохими.

Старое зеркало радостно отметило, как она повзрослела. «Вернулась, Ки вернулась!», – пораженно зашептала кровать. Растянувшись на ней, Ки улыбнулась – на душе стало уютно и тепло.

Она дома.

Глава первая. Время перемен

Первый день в школе стал первым испытанием для Ки.

– А у нас новая ученица! Ее зовут Кира, – нарочито веселым голосом сказал мистер Пип.

Ки не понравился его голос. Она никогда не любила притворство. Зачем притворяться, если можно говорить то, что думаешь, и делать то, что захочешь?

Но больше всего ей не понравилось другое.

– Вы ошиблись. Меня зовут Ки, а не Кира, – строго поправила она.

– Хорошо, – растерялся мистер Пип. – Ки так Ки.

– Ки – это кикимора, что ли? – рассмеялась девочка за первой партой.

– Ки – это Ки, – неодобрительно сказала она. – Ты слишком глупая, если не понимаешь таких очевидных вещей.

Мистер Пип подавился кашлем – зато хоть приклеенная к лицу улыбка сползла. Девочка побелела и пронзила ее злым взглядом, а Ки невозмутимо направилась вперед, чтобы занять единственное свободное место в классе. Когда она села, черноволосый и кареглазый паренек за партой слева повернулся к ней, выставляя растопыренную пятерню:

– Дай пять! Викторию давно надо было на место поставить. Слишком много о себе воображает.

– Ничего я тебе не дам, – растерялась Ки, на всякий случай покрепче обнимая рюкзачок. – Ты что, вымогатель?

– Тебе что, никогда пять не давали? – изумленно отозвался тот. Руку опустил и, бросив на нее еще один косой взгляд, уткнулся взглядом в доску.

«Дать пять», – мысленно повторила Ки, вынимая из рюкзака тетрадь и учебник.

Урок был скучным, мистер Пип – тоже, ученики оглядывались на нее и перешептывались. Ки долго смотрела на того самого парня с пятерней, увлеченно грызущего ручку. Она знала, что не должна вмешиваться – мама настойчиво попросила ее «постараться не говорить людям всяческих странностей», но все-таки не удержалась и шикнула, заставив его обернуться.

– Твоей ручке не нравится, когда ее грызут.

Новоявленный одноклассник фыркнул и снова повернулся к доске. Ки нахмурилась.

– Я серьезно! Ей неприятно. И больно – ну, не в прямом смысле, но… Вот тебе бы понравилось, если бы тебя грызли?

Он задумался – наверное, представлял.

– Думаю, вряд ли.

– Ну, так вот! – возмущенно воскликнула Ки.

Черноволосый вздохнул, отвел ручку ото рта. Теперь он крутил ее между пальцев, и у нее явно кружилась голова, но так всяко было лучше. Наклонившись к проходу, чтобы оказаться поближе к Ки, он шепнул:

– Ты странная, – непонятно было, одобряет он это или осуждает.

– Знаю, мне часто это говорят.

– И имя у тебя странное.

– Вот и неправда! – снова возмутилась Ки.

Мистер Пип оглянулся на нее, но она и ухом не повела. Все равно ясно, что и в этой школе она надолго не задержится. Как и в любой другой.

– Вот и правда. Я – Филипп, и это самое нормальное имя из всех возможных.

– Филин.

– Нет, Филипп, – терпеливо повторил он.

– Но ты похож на Филина. Ты взъерошенный, и глаза у тебя умные. Я буду звать тебя Филин.

Филипп во все глаза уставился на Ки.

– Ты всегда такая упрямая?

– Да, я же заставила всех называть меня Ки.

Он заинтересованно прищурился.

– Ага, так я и знал – это не настоящее твое имя!

– Очень даже настоящее! – вскипела Ки. – Мама просто не такая, как я. Многого не чувствует, вот и назвала меня странным именем Кира. А я выбрала из него только те буквы, которые мне подходили.

– Хм. А я бы выбрал… – Филин, кажется, всерьез раздумывал над метаморфозой ее имени. – Н-да, особо не разгонишься. Но я бы называл тебя Кис. Как по мне, самое подходящее для тебя имя – такое же странное и пушистое.

– Пушистое? – опешила она.

– У тебя очень много волос, – отозвался Филин, указав погрызенным кончиком ручки на ее длинные кудряшки.

Густая копна Ки и впрямь сильно курчавилась и пушилась, особенно после дождя. Да еще и будто бы жила своей собственной жизнью: ни резинки, ни заколки на ней не держались.

– Так что я буду звать тебя Кис, – важно заключил он, явно ей мстя.

– Не смей, – прошипела она.

Филин широко ей улыбнулся.

– Поздно.

Ки вздохнула, отворачиваясь. Кажется, единственное задание, полученное от мамы сегодня утром, она провалила. «Постарайся не привлекать к себе внимания», – так звучал ее наказ.