Чары Мареллы

Сначала испугавшись не на шутку, Ольга тем не менее быстро успокоилась, представив себя на месте девушки. Как бы она сама себя чувствовала, если бы кто-то украл у нее то, что ей безумно дорого? Наверное, так же. Поэтому она с сочувствием посмотрела на собеседницу и, наклонившись ближе, прошептала ей в самое ухо:

– Если тебе что-то понадобится, только попроси – мы с Павлушей никогда не откажем тебе.

– И я люблю вас за это. – Мари полностью взяла себя в руки и уже искала повод попрощаться, как вдруг Ольга хлопнула себя по лбу:

– Совершенно вылетело из головы! В день, когда я познакомилась с Сальвадором, он обедал в обществе семейной пары. Мужчина особо мне не запомнился – так, совершенно заурядная внешность. Правда, костюм дорогой – это сразу видно. А вот жена его как раз подходит под твое описание – красивая брюнетка лет двадцати пяти с огромными зелеными глазами. Помню, я еще тогда подумала: вот кого природа любит! Правда, я не спросила, как ее зовут.

– Где это было? – Мари впилась глазами в собеседницу…

Бертрану всегда нравились сильные женщины. Было в них что-то такое, от чего его сердце билось чаще, а ноги становились мягкими и непослушными. Вот и сейчас, сгибаясь под тяжестью связки дров, он осторожно ступал по рыхлому снегу и размышлял о том, что ему делать дальше. Ирице он вроде бы понравился, хотя даже не надеялся на это, учитывая трагедию, которую она пережила. От него теперь требовалось только не испортить все, а это было самым сложным. Потратив годы на науку и добившись многого в профессиональном плане, он так и не научился общаться с женщинами – в самый ответственный момент становился робким и неуклюжим. Поэтому в свои тридцать лет Бертран оставался холостяком без определенных планов на жизнь, тем более семейную.

Проходя мимо толпы мужиков, которые что-то обсуждали, он поймал на себе их любопытные взгляды и помахал им рукой. В разговоре с Велеславом он нисколько не кривил душой – молодой ученый действительно нисколько не кичился своим происхождением и предпочитал общество простых людей напыщенным вельможам. Возможно, дело было в том, что он и сам вырос в сельской местности и все детство провел среди простолюдинов – именно они научили его наблюдать за природой вместо того, чтобы принимать все ее проявления как данность, и, таким образом, посеяли в нем семена любознательности.

Когда отец отправил его учиться в город, для него это было настоящей трагедией – там он сразу стал изгоем за отсутствие манер и склонность к свободолюбию. Ему не удалось ни обзавестись друзьями среди однокашников, ни снискать расположение преподавателей, многие из которых были людьми весьма ограниченными и в своих суждениях опирались на устаревшие теории. Попытавшись однажды вступить в дискуссию с мэтром Бюжо, старым и сварливым учителем риторики, который иногда для общего развития своих учеников преподавал им основы естественных наук, он был жестоко наказан – Бертран был близок к тому, чтобы отправиться домой раньше срока. И отправился бы, если бы не случай, навсегда изменивший его жизнь.

Бесцельно шатаясь по грязным городским улицам, он вдруг заметил учителя – того самого, – который, осторожно ступая по скользкой мостовой, пытался перепрыгнуть через лужи таким образом, чтобы не запачкать платье. В какой-то момент он неловко наступил на расшатавшийся булыжник и, взмахнув руками, всем своим весом грохнулся прямо в ту лужу, которую пытался миновать. Моментально забыв все обиды, Бертран кинулся на помощь ученому мужу и помог тому принять более подобающее положение – молодой человек с беспокойством увидел, что преподаватель кусает губу, чтобы не закричать от боли, и держится за плечо.

– Можете пошевелить рукой? – поинтересовался он.

Учитель отрицательно покачал головой и скривился: вывих, безошибочно определил для себя мальчик. Он уже наблюдал такие травмы и даже помогал вправлять конечности. Главное – не упустить момент, иначе плечо может опухнуть, и тогда справиться с ним будет сложнее.

– Дайте мне, я помогу, – предложил он и попытался схватить кисть учителя, но тот сердито прикрикнул на него:

– Не трогай! Лучше помоги мне дойти до цирюльника Дюпона. Он подготовит для меня специальный состав, и все пройдет.

– Какой состав? У вас вывих, плечо нужно вправить! – возмутился Бертран, который был наслышан о «передовых» методах Дюпона, заключавшихся в обертывании больных простыней, пропитанной благовониями. По его мнению, которое всячески поддерживали священнослужители, в первую очередь лечить нужно было душу и только после – тело. При этом никого будто бы и не беспокоил тот факт, что большинство его пациентов через некоторое время умирали, даже если у них были совершенно неопасные заболевания. Были люди, которые даже подозревали цирюльника в том, что он намеренно убивал тех, кто обращался к нему, чтобы присвоить себе чужое имущество. Но дальше перешептывания и испуганных взглядов дело не пошло, так что официально Дюпон продолжал считаться уважаемым членом общества.