Чары Мареллы

В то время, когда провансальскую больницу оглашали стоны тяжелораненых, Ирэн, обнимая супруга и влюбленно заглядывая ему в глаза, словно пытаясь наверстать потерянные месяцы, рассказывала ему о том, что происходит:

– На самом деле убийство эрцгерцога просто совпало с назревшим кризисом. Ты ведь знаешь, как все эти так называемые лидеры любят прикрываться высокими лозунгами и национальными интересами. Впрочем, ты все увидишь своими глазами. Только обещай мне не вмешиваться, прошу тебя. Эта война не касается нас.

– Конечно, дорогая. – Бертран был абсолютно счастлив, ему не хотелось думать ни о боли, ни о, тем более, смерти – жена занимала все его мысли и чувства.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно выдохнула Ирэн.

– Но я ведь врач, – неожиданно сказал он, будто вспомнив о чем-то далеком и давно забытом. – Разве я не должен помогать людям?

Девушка остановилась и пристально посмотрела в глаза мужа, сжав его ладони в своих руках:

– Ты никому и ничего не должен. Единственная твоя обязанность – быть со мной рядом. Это главное, запомни.

– Да, ты права. – Взгляд мужчины опять стал беззаботным. – Пусть воюют.

Ирэн еще несколько мгновений напряженно вглядывалась в лицо супруга, прежде чем продолжить путь. Раздумывая над его словами, она не заметила, как Бертран вздрогнул, увидев на другой стороне улицы повозку с раненым солдатом. Проводив ее взглядом, он плотно сжал губы и нахмурился…

Простояв более десяти минут перед закрытыми дверями дома, в котором, как ему сказали, жил Гумилев, Карл наконец разочарованно вышел на улицу и теперь раздумывал над тем, куда идти дальше. В этом мире любое место могло считаться достопримечательностью, а каждый встречный был исторической личностью. Это утомляло. Во всем этом буйстве талантов не хватало чего-то особенного. Дубинин оказался в положении ребенка, который на протяжении нескольких недель нытьем изводил родителей, чтобы они сводили его в парк аттракционов, а когда наконец добился своего, то вдруг понял, что лучше бы остался дома и смотрел мультики.

Престарелый звездочет в нелепой остроконечной шляпе доказывал какую-то абсолютно бредовую идею лохматому мужчине в растянутом шерстяном свитере, а тот насмешливо кивал ему в ответ, периодически подсказывая термины, о которых тот, во всей видимости, не имел ни малейшего представления. Журналист пригляделся к парочке: боги мои, это что, Альберт Эйнштейн? Молодой человек привык к тому, что стеснению здесь не место, и поэтому довольно бесцеремонно вмешался в их разговор, чего в обычной жизни никогда бы себе не позволил.

– Здравствуйте! – обратился он к великому физику. – Мне безумно приятно встретиться с вами, но не могли бы вы подсказать мне, как зовут вашего собеседника?

– Что? – не сразу понял его Эйнштейн, но тут же улыбнулся и без всяких церемоний представил старика: – Это Мерлин.

– Как? Тот самый? – Дубинин с интересом посмотрел на старика, которому, судя по всему, не очень понравилось столь пристальное внимание к его персоне. – А я думал, что вы – миф.

– Все мы – мифы в той или иной степени, кто-то больше, кто-то меньше, – рассмеялся ученый, в то время как Мерлин раздраженно отвернулся. – А вы? С кем я имею честь разговаривать?

– Меня зовут Карл, – представился молодой человек.

– Великий? – оживился Мерлин.

– Нет, обычный, – поспешил добавить журналист.

– Жаль, – покачал головой старик и, сразу потеряв всякий интерес к нему, снова обратился к ученому: – И уверяю вас, дорогой мой, что модель мира, какой его видели в мое время, несмотря на ваш сарказм, единственно верная, потому что…

Однако Карл не стал слушать дальше и поспешил ретироваться. Нужно было поинтересоваться, кем был Артур на самом деле, и был ли он вообще. Почему бы и нет? Он явно больше подходил на роль реальной исторической личности, чем сам Мерлин. Подумать только! Мультяшный персонаж общается с кумиром миллионов – и все это происходит у него на глазах. Если бы в реальной жизни перед ним возникли беседующие о тонких материях Микки-Маус и Шекспир, он бы, наверное, не был так удивлен. Кстати, о Шекспире! Вот с кем бы с удовольствием встретился Дубинин. Собственно, что может ему помешать сделать это? Нужно лишь выяснить, где он живет. Не может быть, чтобы великому Барду не нашлось места здесь. Заодно он и поставит точку – во всяком случае, для себя – в вопросе о том, кем был гениальный драматург на самом деле.

Оглядевшись по сторонам и заметив веселую компанию, состоявшую из писателей и поэтов, относящихся не только к разным направлениям, но и эпохам, журналист собрался было уже обратиться к ним за помощью, но в этот момент кто-то подошел к нему сзади и мягко, но настойчиво взял его локоть. Дубинин обернулся, ожидая увидеть Мари, но вместо нее с удивлением узнал Гипатию, которая, держа его за руку, тревожно оглядывалась, словно опасаясь кого-то.

– Вы? – воскликнул Дубинин, но женщина приложила палец к губам, и он испуганно замолчал.

Гипатия тем временем поманила его за собой, и они вместе спрятались в тень, где могли, не рискуя быть замеченными, поговорить.