Чары старой ведьмы

– Э-э, для того, чтобы забрать, ей все равно пришлось бы защиту выключать, – невозмутимо ответил Олаф. – Так что она решила сразу с тобой разделаться. Не растягивая удовольствия. Одно не пойму – почему она не попробовала для начала заколдовать тебя? Чтобы ты ей сам ножны отдал. Змея ведь не могла знать, что на тебя колдовство не действует!

Тимка вспомнил то жуткое ощущение, которое испытал на верхушке драконьей пирамиды тогда, в ту грозовую шпионскую ночь. И передернул плечами от отвращения.

– Попробовала, – коротко ответил мальчик. – У нее не получилось.

– Ага, – сказал Олаф. – Понятно. Не буду больше расспрашивать, вижу – тебе не очень-то и приятно вспоминать. Тогда о деле… – волшебник начал было еще что-то говорить, но страшный шум за стенами пирамиды заглушил его слова. Как будто одновременно сто танков завели двигатели и открыли беспорядочную стрельбу! Тимка кинулся к выходу и высунулся наружу.

Это были драконы. Низко вися над землей, они старательно утюжили степь огненными струями, выжигая и траву, и землю. Растянувшись цепью, друг за другом, драконы медленно плыли над равниной: следом за ними оставалась ровная широкая канава с гладкими, блестящими стеклом стенками.

Высоко над огненными трудягами висели, покачивая крыльями в горячих восходящих истоках, три дракона: большой белый, обычный зеленый и маленький рыжий.

– Три богатыря, – высовываясь подальше и махая рукой небу, захихикал Тимка. – Как на картине. Белый, Изер и Хозяйственный. Начальники!

– Здесь есть место потише?! – заорал почти в ухо мальчику Олаф. – Мы еще не закончили разговор.

– Есть! – заорал в ответ Тим. – Пещерка колдуна. Только там темно! Надо меч с собой взять, вместо фонаря.

– Обойдемся, – недовольно покачал головой волшебник, – не люблю оружия. Нига, ко мне, – совсем тихо, почти неслышно в этом шуме добавил Олаф и хлопнул в ладоши.

Крышка сундука слегка приоткрылась, как пасть неведомого сундукового кита, и из щели выпорхнула чудесная книга: ее коричневая обложка сияла серебром таинственных букв-иероглифов и переливалась радугой драгоценных камушков-песчинок. Пролетев по короткой дуге, книга мягко легла в протянутую руку волшебника.

– Доброе утро, дорогуша, – ласково сказал Олаф, легонько постучав по обложке пальцем, – просыпайся. Ты мне нужна.

– Какое утро? – возмутился Тимка. – Уже давно за полдень. Книжка, подъем! Ать-два, хватит дрыхнуть. Мы тобой сейчас вместо фонарика светить будем. Елочка, зажгись! – Тим дунул в корешок книге, пощекотал ее ногтем. Олаф с укоризной посмотрел на мальчика.

– А-й, это опять Тим! – звонко обрадовалась Нига, вспыхивая ослепительно белым сиянием. – Спаситель-избавитель мой! Самый несносный мальчишка на свете, – пожаловалась она волшебнику. – Опять он со мной без должного почтения… Ни тебе здрасте, ни поцелуев, ни слез радости! Хулиган ты, Тим-Тимыч, а не читатель. Варвар.

– Точно, – расплываясь в улыбке, сказал Тимка, – что есть, то есть. Люблю варварить!

– Шумно у вас что-то, – недовольно сказала Нига, – у меня внутри страницы аж в трубочку сворачиваются от такого грохота. Не могли, что ли, другого места найти для общения со мной, такой нежной, умной и красивой?

– Не волнуйся, – успокоил книжку Олаф, – сейчас будет тише. Ты нам лишь посвети, а Тимка отведет нас в спокойное, уютное место. Я-то здесь впервые, – волшебник огляделся, – не знаю местных укромных уголков. А Тим у нас, считай, настоящий старожил. Все знает!

– Все знать никто не может, – самоуверенно заявила Нига. – Ибо вселенная бесконечна, а бесконечность конкретно изучаемых факторов не дает возможности детального, целостного восприятия и познания окружающего нас мира, поскольку…

– Нига, свети! – не вытерпев, затопал ногами Тимка. – Молчи и свети. Это не у тебя страницы в трубочку сворачиваются, это у нас уши от твоей болтовни вянут. И скручиваются. Сейчас как дам… э-э… жаль, шеи у тебя нету… Ну, стукну, короче говоря.

– Фи, – надменно сказала Нига и сердито замолчала. Но засветилась ровным белым светом – что, собственно говоря, от нее и требовалось.

– Сюда, – Тим показал пальцем, – вон в ту дыру. Там раньше драконий колдун жил, так его съели, – мимоходом пояснил мальчик, направляясь к пещерке. – За глупость. Сам Изер и съел, наверное.

– Жаль, – опечалился Олаф, – можно было ведь как-то иначе, более гуманно… Отругать на первый раз, что ли.

– Вот его и отругали, – пожал плечами Тимка, – на первый, и на все остальные разы заодно. Насмерть, – мальчик вошел в пещерку. – Ну, вон там фигурки всякие драгоценные лежат, – махнул в сторону стеллажей Тимка. – Кубки разные, черепа. Можете посмотреть. По-моему, интересно. А там… – Тимка оглянулся, услышав позади себя сдавленный возглас.

Олаф, от волнения крепко прижав книжку к груди, во все глаза смотрел на великанскую серебряную страницу, на ее зеленые буквы – даже дышать, похоже, перестал. А кряхтела и что-то невнятно бормотала Нига, безуспешно стараясь привлечь к себе внимание волшебника.