Чары ветреного властелина

Избегая взгляда его серых глаз, потому что она чувствовала, что между ними что-то фундаментально изменилось, она повернулась и открыла дверь своего номера. Потом в последнюю секунду заставила себя оглянуться и посмотреть ему в глаза. В них горел какой-то странный огонь, который и напугал, и возбудил ее.

Она крепче ухватилась за ручку двери.

– Спокойной ночи, Зафир.

На мгновение ей показалось, что он поцелует ее, и она понимала, что не сможет устоять. Она чувствовала себя так, словно с нее сняли внешнюю защитную оболочку.

Но Зафир отступил на шаг и сказал:

– Спокойной ночи, Кэт. Отдохни хорошенько. Кэт смотрела ему вслед, и дрожь пробегала по ее телу. Его взгляд словно прожег ее насквозь. И озадачил ее. Потому что он снова ушел.

Ее все еще волновало его искреннее извинение. И его злость по поводу этого фотографа. А ведь он не знал еще про шантаж…

А может быть, когда он узнал всю правду о ней, она перестала его интересовать?

Сообразив, что она все еще стоит на пороге номера, Кэт быстро вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она изо всех сил старалась игнорировать свой бешеный пульс и чувство разочарования.

Одно ей было ясно: когда он узнал о ее прошлом, его страсть умерла. Она сказала себе, что должна была быть счастлива. Разве не этого она хотела?

Но она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Она была еще больше сбита с толку, чем прежде.

* * *

А в своем номере Зафир ходил взад-вперед, и у него голова шла кругом от всего того, что ему рассказала Кэт. Он знал, что не успокоится, пока не найдет того человека, который так воспользовался ее неопытностью. И когда он думал о еще совсем юной Кэт, отчаянно нуждавшейся в помощи, в нем вспыхивала ярость.

Кэт скрывала все это от него не потому, что боялась, что он расторгнет помолвку, – она не доверяла ему, полагая, что он не сможет смириться с ее прошлым. И она была права.

Его стали мучить угрызения совести. Он осудил ее прежде, чем она успела хоть что-то сказать ему.

Он никогда не отдавал ей должное. В ней было столько всего, скрытого под гламурной оболочкой. И это лишний раз доказывало, что то, что он считал легким делом – снова заманить ее в свою постель, – было совсем не так легко. И в то же время он никогда еще так страстно не желал ее.

Когда следующим вечером Зафир встретился с Кэт у двери ее номера, он застыл на месте. На одну секунду у него остановилось сердце, потому что ему показалось, будто она обнажена. Но потом он увидел, что на ней надето платье телесного цвета, которое облегало ее словно вторая кожа. У него был высокий ворот и длинные рукава, так что она была полностью прикрыта, но он никогда не видел ничего более провокационного.

Ее волосы были снова уложены в высокую прическу, и на ней уже был надет бриллиант. И только присутствие стилиста и Нур удержали его от того, чтобы не отправить Кэт назад в ее номер, чтобы она переоделась в мешок, который укроет ее с головы до ног.

Но, в конце концов, он сам требовал, чтобы гардероб для Кэт был составлен таким образом, чтобы в самом выигрышном свете представлять бриллиант. И на фоне этого платья он действительно был прекрасен. Проблема была в том, что и Кэт была прекрасна и в очередной раз затмевала собой редкий камень.

Их глаза встретились, и у него сжалось сердце при виде ее взгляда, в котором на мгновение мелькнула беззащитность.

Усилием воли подавив жар, охвативший его тело, он протянул руку и сказал:

– Ну что, пойдем?

Мероприятие проходило в огромном бальном зале на самом верхнем этаже отеля, в котором они остановились. Сквозь открытые окна вид Парижа был великолепен в этот не по сезону теплый осенний вечер. Но облака на горизонте предвещали шторм, и Кэт не оценила иронии в том, что погода так точно отражала ее чувства.

Она почти не спала прошедшую ночь, ворочаясь в постели и размышляя над тем, что теперь ей, наверное, удалось избавиться от интереса, который питал к ней Зафир. Она была убеждена, что при следующей встрече Зафир будет смотреть на нее с жалостью или с холодным равнодушием.

Но она ошибалась. Он смотрел на нее с нескрываемым желанием. И она ненавидела его за то, что он делает с ней, заставляя ее чувствовать себя сконфуженной и необычно взволнованной.

Ее возбуждало то, что Зафир почти не отходил от нее. Он постоянно дотрагивался до нее, беря ее то под локоток, то за руку, а то и вовсе кладя руку ей на спину почти в том месте, где начинались ее ягодицы. Она вся горела, а интимное местечко между ног нещадно пульсировало. Ее груди были напряженными; затвердевшие соски упирались в материю платья, которая, к счастью, была тяжелой и плотной и не выдавала ее.

Спустя несколько часов, в течение которых ее представляли бесконечному числу гостей, которые с восхищением разглядывали ее, Кэт почувствовала, что ее нервы уже напряжены до предела и она вот-вот сломается – и физически, и эмоционально.

Словно ощутив, в каком она состоянии, Зафир воспользовался моментом, когда они остались одни, и тихо сказал ей на ухо:

– Это произойдет, Кэт. Сегодня ночью.