Час Быка

— Без сомнения, так. Я догадалась, когда смотрела на «негодование» народа. Группа людей, которые высказываются абсолютно одинаково, с наигранным рвением. Они подобраны в разных городах. А подлинного обзора людей и мнений мы не видим, как не видит его и население планеты.

— Если так… — начала Фай Родис.

— Должна существовать другая сеть, — продолжала Чеди. — По ней идет подлинная информация. Правители не смотрят на фальшивку. Это не только бесполезно, но и опасно для управления.

— И вы хотите настроиться на вторую сеть? — спросила Олла Дез.

— Помните, мы поймали ночные рапорты обсерваторий?

Олла Дез склонилась над аппаратом волнового разреза, и стрелки индикаторов ожили, прощупывая каналы передач.

Фай Родис обняла Чеди за плечи и слегка прижала к себе. Обе не отрываясь смотрели на слепой экран. Проплывали и стремительно проносились размытые контуры или просверки четких линий. Через несколько минут громкая речь зазвучала одновременно с появлением на голубом экране обширного помещения, заставленного рядами столов с развернутыми на них таблицами и чертежами. Люди в коричневых и темно-серых одеждах собрались а кружок на заднем плане. Они были намного старше экзальтированной молодежи, с важной и суровой осанкой.

«Не понимаю этой паники, — говорил один, — надо бы принять звездолет. Подумать только, как много мы сможем узнать от них — очевидно, людей более высокой культуры и столь похожих на нас».

«В этом-то и дело, — перебил другой, — как же быть с мифом Белых Звезд?»

«Кому он нужен сейчас?» — сердито нахмурился первый.

«Тем, кто твердил о непреложности истины в книгах величайшего гения Цоама, доставленных с Белых Звезд. А если мы с планеты этих пришельцев и там все так изменилось, тогда…»

«Довольно! У Четырех везде глаза и уши, — прервал первый говоривший, — молчим».

Будто по сигналу, люди разошлись по своим местам за столами. Глаз телекамеры переключился на лабораторию с аппаратурой и стеной сетчатых клеток, в которых копошилось нечто живое. Здесь стояли пожилые люди в желтых халатах, и разговор тоже велся о звездолете землян.

«Необычайное, наконец, случилось, — сказала женщина с забавными косичками, — тысячелетия мы отрицали разумную жизнь с высокой культурой вокруг нас или считали ее величайшей редкостью. В век Мудрого Отказа — один звездолет, а теперь второй, да еще с нашими прямыми родственниками, — как же можно его не принять!»

«Шш! — совершенно по-земному дал знак молчания старый, согнутый возрастом тормансианин. — Там, — и он поднял палец, — еще ничего не сказали». И опять по безмолвной команде люди разошлись. Камера переключилась на высокий зал с огромными, столбообразными машинами, трубами и котлами. И вдруг все погасло. Синий глазок приемника потух, зеленоватое свечение озарило окно фильтратора, и послышалась взвизгивающая тормансианская речь:

«Пришельцам чужой планеты! Пришельцам чужой планеты! Совет Четырех вызывает вас для переговоров. Вступайте в двустороннюю видеосвязь по особому каналу!»

— Звездолет «Темное Пламя» к переговорам готов, — сказала Олла Дез, немного спотыкаясь на тормансианском произношении.

На экране появилась огромная комната, вся задрапированная вертикальными складками тяжелой ткани густого малахитово-зеленого цвета. Четыре кресла из той же зеленой ткани стояли на ярком солнечно-желтом ковре. На шкафу горела высокая лампа, бросавшая свет на четырех людей, с неприличной важностью развалившихся в креслах. Трое скрывались в тени, впереди сидел худощавый и высокий человек с обнаженной головой и торчавшим ежиком серо-черных волос.

Фай Родис в своем красно-оранжевом платье ступила на круг главного фокуса. Чойо Чагас выпрямился и довольно долго рассматривал женщину Земли. «Я приветствую вас, хотя вы явились без спроса! — наконец сказал он. — Пусть тот, кто у вас владычествует и кому поручено представлять правителей вашей планеты, объяснит цель прибытия».

Фай Родис кратко и точно рассказала об экспедиции, об источниках сведений о планете Ян-Ях и истории исчезновения трех звездолетов Земли. Чойо Чагас бесстрастно слушал, отвалившись назад и положив на мягкую подставку ноги, обтянутые белыми гетрами. И чем надменнее становилась его поза, тем яснее читали земляне смятение, происходившее в душе председателя Совета Четырех.

«Я не уяснил себе, от чьего имени вы говорите, пришельцы. Все вы чересчур молоды!» — сказал Чойо Чагас, едва Родис окончила свое сообщение просьбой принять «Темное Пламя».

— Мы люди Земли и говорим от имени нашей планеты, — ответила Фай Родис.

«Я вижу, что вы люди Земли, но кто велел вам говорить так, а не иначе?»

— Мы не можем говорить иначе, — возразила Родис, — мы здесь — частица человечества.

«Человечество — это что такое?»

— Население нашей планеты.

«Как может народ говорить, помимо законных правителей? Как может неорганизованная толпа, простонародье, выразить единое и полезное мнение? Какую ценность имеет суждение отдельных личностей, темных и некомпетентных?»