Час «Д»

— Нет, ну про голову и руки это понятно, но на кой они про интимные части написали, можно подумать я с этим жирным боровом что непотребное сотворил, чуть репутацию мне не испортили, — оскорблено заявил Рэнд и, игнорируя ключ, мимоходом вскрыл извлеченной из поясного кошеля отмычкой чуть подзаржавевший замок. Распахнув дверь в камеру, вор широким жестом пригласил Лукаса заходить.

Пробужденный от дремы резким скрежетом узник, с трудом приподняв опущенную на колени голову, повернул к яркому свету магического шарика свои радужные глаза, которые, не щурясь, могли бы смотреть и на солнце, и улыбнулся магу странной улыбкой человека, перешагнувшего грянь между жизнью и смертью:

— Ты все-таки пришел, Дориман!

Лукас, никак не ожидавший столь оригинального приветствия, сконфуженно кашлянул.

— А мы-то старались, Гала красили, все выходит зазря. Гляди-ка, тебя за Доримана и без грима приняли, — хихикнул Рэнд, толкнув Лукаса кулаком.

Компания уже успела понять, что такова особенность характера вора: чем мрачнее становилась окружающая действительность, тем более был склонен к саркастическим шуткам Фин.

— В данном случае мы и выполняем его работу, — совершенно серьезно ответил мосье Д" Агар. — Кто, как не бог, должен был бы прийти на помощь своим гонимым верующим, если жрецы его стали гонителями?

— Сейчас мы с тобой разберемся, парень, только не убегай пока никуда, — усмехнулся вор и, оглядев оковы узника, достал из кошеля другую тусклую, намеренно зачерненную, чтобы не блеснула в неурочный час, выдавая владельца, отмычку, аккуратно вернув первую на место.

Пренебрежительно бормоча себе под нос, что с такими оковами и спящий младенец справится, Рэнд взялся за работу. Провозившись с кандалами заключенного секунд на десять больше, чем с замком на двери, вор отомкнул их и сбросил на пол глухо звякнувшие цепи.

Мужчина, сидевший неподвижно все время, пока вор освобождал его от оков, поднял исхудавшую свободную руку к лицу и с каким-то тихим удивлением принялся разглядывать свое натертое до кровавых ссадин и синяков узкое запястье.

— Нам пора, господин, — вежливо прервал эту странную медитацию Лукас, понимая, что жертва еще не пришла в себя после настойки коила. — Как твое имя? Как тебя зовут?

— Франц…. - ответил мужчина, немного подумав, и добавил после короткой паузы: — Франц Лабье.

— Проверяешь, того ли освободили, кто в табличке значится? — поинтересовался Рэнд, пока Лукас почему-то совершенно не брезгуя помогал подняться пошатывающемуся лекарю.

— Мосье, это необходимо. Если вы еще помните, — все-таки маг остался самим собой и сохранил присущую ему иронию, — нам необходимо поместить вас и мадемуазель Мирей в камеры, где находятся единственные супруги из числа арестованных жрецами. Не хотелось бы допустить оплошность, перепутав камеры или заключенных.

— Ну да, это я помню, — фыркнул вор и не менее ехидно привел только что пришедший ему в голову, но весьма резонный довод. — Только на этом парне брачного браслета нет, а знак союза, освященного церковью, даже здешние жрецы снимать бы не стали.

— Ах, не верится мне в благородство здешних служителей Доримана, — скривив губы, возразил маг, чтобы не признаваться в том, что за всеми хлопотами начисто позабыл о брачных браслетах. — Предлагаю вам, мосье Фин, заняться пока следующим заключенным, а я доставляю мосье Франца к лорду Дрэю. Свет вам оставляю, как знать, не примет ли следующий узник за Доримана вас?

Лукас, покрепче перехватил истощенное тело одурманенного лекаря, так и норовившего сползти на пол, и нажал на камень перстня. Как только маг исчез, Мирей, в глубокой задумчивости созерцавшая происходящее закусив губку и накручивая на палец длинный черный локон, вскочила с кресла. Эльфийка бросила "Я быстро вернусь!", передала спящего Рэта Шпильману и выбежала прочь из комнаты.

Макс проводил ее удивленным взглядом, но, решив, что у Мирей, конечно, могут быть свои женские дела за пределами зала, снова вернулся к наблюдению за происходящим. Изображение в волшебном зеркале между тем уже успело разделиться пополам, образовав пару одинаковых по величине экранов.

На одном из них по-прежнему актерствовал Рэнд Фин.

— Ну почему все самое интересное достается великолепному Лукасу? — возмущался вор, оставшийся в одиночестве. Фину тоже очень хотелось посмотреть в лицо лорду Дрэю, когда он поймет, что посланцы богов выполняют свое обещание.

Продолжая тихонько бормотать себе под нос разнообразные проклятия, Рэнд двинулся к следующей камере, где, съежившись на полу рядом с убогой подстилкой, поскуливала в забытье молоденькая темноволосая девчушка, юной прелести тела которой не могли скрыть ни грязь, ни убогое рубище.

— Да что же они творят, негодяи! — вышел из себя всегда добродушный Макс, глубоко тронутый увиденным. — Она же еще совсем ребенок!

— Весьма миленький ребенок, не считая запаха, — мурлыкнул оживившийся вор, разглядывая узницу в камере с табличкой "Девица Илейн из Беррима". — Беру свои слова насчет самого интересного назад! Видно, справедливость вернулась с прогулки! Сейчас я спасу тебя, малышка!