Час до конца сентября (СИ)

— Правильно мама сказала, Танюш! Только это слово больше никому не говори, это будет наш секрет, хорошо?

Посреди веселья у Наты зазвонил телефон. Поговорив пару минут, она позвала подругу на кухню:

— Ир, можно Таня у тебя останется? Сашка орет, что нас дома нет, боюсь, опять придет, скандалить будет. Сбегаю, дам ему на бутылку, пусть подавится.

— Да, оставляй, конечно, им с Сабиной есть чем заняться, зубные щетки у меня есть, пусть до завтра у меня будут, я с ними душой отдыхаю.

— Тогда, я побежала, спасибище!

Ира вернулась в гардеробную, к детям. Пока взрослые отвлеклись, девочки отловили кота, и теперь украшали его, как могли. Шлиман стоически переносил наматывание на него ткани и украшений, только иногда мяукал жалобно. Новость о том, что обе остаются у тети Иры на ночь прибавила девочкам радости.

— Как-нибудь в Казань съездим вместе, без мам, разорим пару магазинов, — приложив палец к губам, улыбнувшись хитро, пообещала Ира девочкам, вызвав новую бурю восторга. Что еще нужно маленьким леди шести лет? Пара туфелек и немножко детской косметики. И куклу. И красивую сумочку. И браслетик. И блокнотик с разноцветными ручками, чтоб рисовать принцесс.

Нелегкое это дело — детей укладывать. Пока накупались, играя в пенных облаках, потом варили какао и пили важно через трубочку, как коктейль. А перед сном девочки потребовали сказку, благо, наверху, в сундуке, были детские книжки.

В полночь, когда уснули девочки в широкой кровати, Ира вышла на террасу, перелив в свой стакан остатки какао, села на ступени, не включая наружное освещение дома.

Повернула голову в сторону дома Яруллиных, и увидела мужской силуэт у веранды, обрамленный бледным лунным светом. В темноте казалось, что он тоже смотрит в ее сторону.

«Ты бы не заставил меня покупать ужасное платье, а позволил выбрать самой… Ты бы не стал предъявлять претензии по поводу кудрей и роста, музыки и выбора друзей. Беда в том, что тебе все равно, что я чувствую, нужная тебе только в качестве очередного трофея. Чучелко набить, поставить и забыть…»

Минут десять Ира не отрывала взгляда, не в силах отвести глаза, в надежде, что он не видит ее, сидящую на ступенях. И представляла его, в строгом черном костюме, и себя рядом, счастливую, в том платье, что навсегда исчезло на просторах Казани. Поэтому можно и представить, платье-мечту она уже никогда не увидит.

Красная точка сигареты несколько раз загоралась и гасла, наконец, погасла последний раз, и сосед ушел в дом.

На кухне завибрировал входящим звонком оставленный телефон, вызвав раздражение — как не вовремя кому-то приспичило поболтать! Но, может, это Натка, нужно ответить.

Не успела зайти на кухню, как звонок прекратился. Девушка взяла телефон в руки, посмотрела на экран, где пропущенным светился абонент, которого больше всего мечтала услышать сейчас, и боялась своего желания. Пока раздумывала, перезвонить или нет, телефон ожил снова, заставив вздрогнуть:

— Привет.

Ира зависла на пару секунд, любуясь удачной его фотографией, что сделала недавно, будто селфи снимала, а сама увеличила приближение, и быстро нащелкала соседа в пол-оборота в лучах вечернего солнца.

— Привет.

— Ты еще не ложишься? — голос его был тихим и уставшим.

— Нет, Сабину с Танюшей только-только уложила, хотела посидеть в тишине.

— Ир… Можно с тобой? Просто посидеть, пожалуйста…

— Приходи. Какао будешь?

— Буду, — голос потеплел.

— Я пиццу разогрела, садись за стол, — лишь бы занять руки, суетливо расставляла тарелки, занимала гостя болтовней, отвлекая от невеселых мыслей. Между делом успела и неизменной спутнице соседа сунуть в пасть кусочек колбаски, не заметив, как тот усмехнулся, поддерживая игру «не вижу-не скажу». — Девочки были у меня, Азаля и Ната, старые фотографии смотрели, кстати, отложили и вам по пакету.

— Спасибо. У меня почти нет детских снимков. Все хочу фотографию деда увеличить и в кабинете повесить, руки не доходят. Хреновый я внук, — улыбнулся Решад устало, доедая кусок.

— Ты отличный внук своего деда, хороший сын. Самый лучший! Дед бы гордился тобой сейчас, — с пылом возразила хозяйка дома, разливая какао в кружки.

— Ирка, тебе нужно ресторан свой открывать.

— Здесь ресторан? Ты шутишь.

— Не здесь, в городе. Ты достойна лучшего, чем в нашей деревне жизнь профукать.

— А если я здесь счастлива? — и добавила про себя: «когда рядом ты…».

— Хоть кто-то здесь счастлив… — резко отставив кружку, мужчина встал, вышел на террасу, закурил. Сегодня, удерживая обезумевшего от горя отца, потерявшего единственную дочь, стоя в центре безобразного мордобоя, он вдруг осознал, как невыносимо одинок, что сам выстроил вокруг себя стены равнодушия. После того, как приехал наряд из райцентра, и им с Лешкой дали возможность передохнуть, он сел на землю, где стоял, обхватив голову руками, а люди ходили мимо, будто обтекая его…