Час дракона

— Где мы находимся? — спросил он сурово. Незнакомец ответил низким почтительным поклоном, в котором даже охваченный подозрительностью король не обнаружил никакой иронии.

— Вы в святилище богини Асуры, Ваше Величество.

Альбиона ахнула и еще плотнее прижалась к Конану, со страхом оглядываясь на черные сводчатые двери, словно ожидая, что через них сейчас ворвется страшное чудовище.

— Не бойтесь, госпожа! — произнес незнакомец. — Вопреки вашим представлениям о нас, вам здесь ничего не грозит. Уж если присутствующий здесь монарх был полностью уверен в невинности нашей религии и оградил нас от бессмысленных преследований со стороны кучки невежд, то не стоит нас опасаться одной из его верных подданных.

— И кто же ты? — поинтересовался Конан.

— Меня зовут Хадрат, и я — жрец Асуры. Один из наших разведчиков узнал тебя, когда ты вошел в город, и сообщил мне.

Король Аквилонии выругался.

— Нет, не беспокойтесь, что кто-то другой догадался о том же, — успокоил его Хадрат. — Ваша маскировка могла провести всех, кроме служителей Асуры, поскольку наш культ учит уметь видеть правду под внешней оболочкой. Мы следили за вами до самой караульной башни, и несколько моих людей вошло туда за вами, чтобы помочь, когда вы будете возвращаться той же дорогой. А другие, в том числе и я, окружили Железную Башню… Задавайте вопросы — здесь, в святилище Асуры, вы всегда будете королем.

— Зачем же вы рисковали ради меня жизнью? — спросил Конан.

— Ты был нашим другом, пока сидел на троне, — ответил Хадрат. — Ты защитил нас, когда жрецы бога Митры пытались изгнать нас из страны.

Теперь Конан с удивлением огляделся. До этого он ни разу не был здесь, и даже не подозревал, что в Тарантии есть такое святилище. Жрецы и служители этой религии умели удивительно надежно скрывать личности своих прихожан. Культ Митры в большинстве близлежащих стран доминировал, а культ Асуры находился обычно под официальным запретом и подвергался всеобщим гонениям. Конан слышал мрачные истории о темных святилищах, где над черными алтарями непрерывно возносился густой дым и связанных людей приносили в жертву огромному, свернутому в кольца и раскачивающему во мраке своей чудовищной головой змею.

Многолетние преследования дали прихожанам Асуры богатейший опыт по части конспирации, благодаря чему они научились надежно скрываться, сохраняя веру и остатки литургии во тьме темниц. И таинственность эта порождала еще более чудовищные и страшные слухи и домыслы.

Но в короле Конане жил его изначальный дух варварства. Он отменил преследования культа Асуры, запретив это делать тем, кто опирался на подобные надуманные доводы, которые были не чем иным, как проявлением старой неприязни.

«Если они занимаются черной магией, — говорил он, — то почему же тогда позволяют себя изгонять? А если нет, то за что держать на них зло? И нет тогда зла и в них! Черт возьми! Пускай люди чтут тех богов, до которых у них есть охота!» По пригласительному, полному учтивости жесту Хадрата Конан опустился в кресло из слоновой кости, предложив Альбионе сделать то же самое. Но девушка села на золоченый стульчик у его ног, будто чувствуя себя здесь в большей безопасности. Подобно большинству поклоняющихся Митре, с детства устрашаемых леденящими душу рассказами об изуверствах негодяев из мрачных святилищ с человекоподобными божками, она чувствовала инстинктивный страх перед служителями Асуры и их религией.

Хадрат стоял перед ними, почтительно склонив обнаженную голову.

— Какие будут повеления, Ваше Величество?

— Сначала поесть, — ответил король, и хозяин комнаты ударил серебряной палочкой в золотой гонг. Еще не успели затихнуть мелодичные звуки, как из занавешенных портьерами дверей появились четыре фигуры в капюшонах, несущие серебряный столик на четырех ножках, полный дымящихся яств и хрустальных кубков. С низким поклоном они поставили его перед Конаном, который вытер об одежду руки и с нескрываемым удовольствием щелкнул языком.

— Осторожнее, Ваше Величество! — боязливо шепнула Альбиона. — Говорят, они едят человеческое мясо!

— Ставлю пари на все мое королевство, что это не что иное, как телячья печень, — ответил ей Конан. — Ну же, за дело, девочка! Ты что, — хочешь умереть с голода?

Выслушав эту отповедь и к тому же видя яркий пример человека, чье слово для нее становилось высшим законом, княжна с аппетитом принялась за еду, как только увидела, что ее владыка стал поглощать куски мяса и пить вино с таким видом, словно во рту у него ничего не было по крайней мере дня два.

— Вам, жрецам, не занимать мудрости, — произнес Конан с набитым мясом ртом и зажатой в руке большой телячьей костью. — Мне нужна ваша помощь: я хочу вернуть себе трон Аквилонии.

Хадрат уныло покачал головой, отчего король вдруг ударил по столу кулаком в порыве гнева.

— Да что за черт!? Что это случилось с мужчинами Аквилонии? Сначала — Сервий… а теперь и ты! Вы что — способны только крутить и качать своими дурными головами, вместо того, чтобы думать, как прогнать этих псов?

Жрец вздохнул и неторопливо ответил: