Час дракона

– У тебя, как я погляжу, лукошка-то нету.

Наблюдательный, однако, старикан попался.

– У меня, дед, целлофановые пакеты в рюкзаке.

– А-а-а-а, понятно. А почему очки черные нацепил, будто ты шпион иностранный?

– Глаза больные. Конъюнктивит. Слыхал о такой болезни?

– Бог миловал… Ты, я вижу, не местный…

– Извини, отец, что перебиваю, только давай так: или ты мне отвечаешь на вопрос, или я еще кого поищу, поспрошаю.

– Да не кипятись ты! Ишь взбеленился. Не видишь разве, курю я, отдыхаю. Скучно, охота языком почесать. А что до «Звездного», так это тебе надо идти сначала прямо-прямо, потом, как увидишь кладбище, возьми левее…

Дед подробно рассказал мне, где и почему лучше свернуть, как можно было бы срезать путь и отчего этого лучше не делать. Я покорно слушал. Мой взрыв гнева, как реакция на излишнее любопытство старика, был ненастоящим. Я лицедействовал. На самом деле, будь такая возможность, я с удовольствием сел бы рядышком на рельсу, поговорил со старичком рабочим за жизнь, подробно, не торопясь. Мне было хорошо рядом с ним. Чем-то неуловимым он напоминал мне моего деда, не родного, но самого близкого человека. Не пойму, чем. Может быть, взглядом мудрого, много повидавшего на своем веку человека, но и к старости не утратившего искорку детского, ребячьего любопытства в глазах.

– …Там будет развилка, свернешь влево, и аккурат через полкилометра упрешься в ворота пионерлагеря. Ты молодой, отсель дотуда в полчаса дойдешь.

– Спасибо, отец… Пойду, пожалуй. Счастливо тебе.

– И тебе, сынок, счастливо. Удачи!

– Спасибо. Удача мне пригодится. Прощай, не поминай лихом.

Глава 3 Я – мастер

В лесу я чувствую себя значительно лучше, чем в городе. Я вырос в тайге, деревья мне братья, кусты, мхи и травы мои друзья. Я умею понимать лес, знаю все его загадки и в трудную минуту могу попросить у него помощи.

Лес густо окружал с трех сторон то, что раньше называлось пионерлагерем «Звездный». С четвертой стороны к покосившимся воротам «Звездного» тянулась песчаная лента дороги, и деревья вокруг стояли редко, зато вовсю разросся папоротник, вымахал выше человеческого роста.

Я вразвалочку шел по дороге и слушал птичье щебетанье, стрекотанье кузнечиков, шорох ветра в листве. Нестройный лесной оркестр сигнализировал мне – рядом есть люди, они спрятались, выжидают, их много. Они вокруг, со всех сторон.

Трудно объяснить, как, но лесные шорохи говорили мне не только о наличии людей, они еще сообщали характеристики затаившихся бойцов. Слушая лес, я узнал о том, что эти люди считают себя большими мастерами по части маскировки. Они не просто прячутся, они священнодействуют, они, как малые дети, которые играют в индейцев и в момент игры свято верят, что действительно являются последними из могикан.

Милиционеры так засады не устраивают. Люди в сером действуют более прямолинейно и более эффективно. Они бы не стали рассредоточиваться по одному среди деревьев, пытаясь объять необъятное. Две вооруженные группы по краям дороги и еще несколько групп в лесу, по периметру забора вокруг лагеря – более чем достаточно, чтобы меня взять.

Подхожу к скособоченным железным воротам с красными звездами. Ворота закрыты на огромный ржавый амбарный замок. Пустая, никому не нужная формальность. Щель под воротами такая, что под них можно запросто подлезть и даже пройти гусиным шагом. Забор вокруг лагеря тоже чисто символический. Неизвестно, чего в заборе больше – досок или дырок. Умиляет ржавая колючая проволока поверху остроконечных досок ограды. Пионерские лагеря у нас строились по образу и подобию концентрационных. Те же бараки, плац, административные здания, хозблок, забор. Единственное, чего не хватает, так это вышек для часовых.

Советские табачные фабрики в любой момент могли переориентировать производство гильз для папирос на производство гильз для стрелкового оружия. Также и любой пионерлагерь в полдня можно было переоборудовать в лагерь для военнопленных. (Кто сказал, что это плохо? По-моему, это очень дальновидно и рационально.)

Мне было велено прогуливаться по лесу, вдоль лагерного забора. Ладно, буду послушным, потопчу мох, подышу свежим воздухом.