Час джентльменов

Судмедэксперты осматривали тело Блезингейма. Какого-то парнишку в новенькой форме тошнило в белый пластиковый пакет. Джонни страшно хотелось убраться отсюда куда подальше — не из-за Харрингтона или блюющего парня, а просто чтобы быстрее добраться до Буна и предупредить его, что мексиканский наркокартель вышел за ним на охоту.

Он, конечно, ненавидит бывшего друга, но не настолько же, чтобы желать ему мучительной смерти.

Джонни все еще мысленно рвался наружу, когда на место преступления явился лейтенант Ромеро. Бегло осмотрев все вокруг, он вытащил Джонни на улицу.

— Ты, получается, глухой, — прорычал Ромеро.

— Лейтенант, я…

— Потому что ты, видно, не услышал, как я тебе сказал: «Не приближайся к Биллу Блезингейму». Или услышал, но почему-то подумал, что я хотел сказать: «Приближайся к Биллу Блезингейму»? А? Как оно было?

Джонни проигнорировал этот явно риторический вопрос и, ясно представляя себе, как спускается в унитаз его карьера, сказал:

— По-моему, похоже на разборки мексиканского наркокартеля. Отрезанные руки, да еще и…

— И почему, — горестно прервал его Ромеро, — почему любую гадость, которая случается в этом городе, сразу вешают на мой народ? Парню откромсали руки, и ты сразу же понял, что это дело рук мексикашек?

— Я сказал, что это похоже…

— Я велел тебе держаться от этого дела подальше, — прошипел Ромеро, наклонившись поближе к Джонни. — Я велел тебе не совать сюда свой нос, чтобы мы могли сидеть тихо и не отсвечивать. Но нет, ты втянул меня в самое дерьмо! Метишь на мое место, да, Кодани? Я утащу тебя на дно вместе с собой, клянусь тебе.

— Я это уже понял, сэр.

— Да, ты же у нас ублюдок из умных, верно? Посмотрим, как тебе понравится всю оставшуюся жизнь ездить по домам отсидевших педофилов и проверять, не сбежали ли они.

— Вы меня отстраняете от дела, лейтенант? — осведомился Джонни.

— Ты, мать твою, совершенно прав. Вали отсюда.

Джонни запрыгнул в машину и помчался к дому Буна.

Глава 140

Бун повалился на палубу лодки.

Вода вылилась у него изо рта, и он смог наконец глубоко вдохнуть.

— Ты, наверное, уже решил, что умер? — тихо спросил кто-то.

Бун кивнул.

— Ты еще пожалеешь, что не умер, — пообещал ему Джонс.

Глава 141

По дороге к дому Буна Джонни несколько раз набирал номер его мобильного, но, разумеется, трубку этот засранец не брал.

Как это похоже на Буна — залезть в свою пещеру-колыбельку и забыть про весь остальной мир. Джонни решил поехать прямиком к причалу. Двойка стояла у дома, так что он подошел и постучал в дверь. Тишина. Джонни обошел вокруг дома и постучал в окна.

Все та же тишина.

Он позвонил Дэйву.

— Ты Буна не видел? — спросил он.

— Чувак, да я его уже лет сто не встречал.

— Ясно. А не знаешь, где он может быть?

— Наверное, у своей англичанки, — предположил Дэйв.

Джонни поехал к Петре.

Глава 142

Бун метался по дну лодки, словно рыба, которую насадили на гарпун.

Измотанный и напуганный, он с трудом заставил себя думать. Для начала надо попытаться вычислить скорость и направление. Лодка небольшая, но движется быстро, метров шесть в секунду… Идет, кажется, против ветра, а, насколько Бун помнил, вечером ветер дул с юга. Это напугало его еще больше. Если они плывут на юг к мексиканской границе, пути назад для него не будет. Если же севернее границы, остается крошечный шанс выжить.

Бун отсчитывал про себя секунды и умножал их на примерную скорость лодки. От насильственного купания его била крупная дрожь, и он пытался заставить себя расслабиться и сконцентрироваться. Этому здорово мешал непрерывающийся монолог того, кого Буна про себя обозвал Голосом.

— Давай угадаю, о чем ты сейчас думаешь, — говорил Голос. — Ты думаешь, что у тебя есть информация, которая нам нужна, и пока ты нам все не расскажешь, у нас нет другого выхода — придется оставить тебя в живых. Ты верно мыслишь. Как только мы вытрясем из тебя необходимые сведения, ты станешь нам бесполезен и мы тебя убьем.

Вот только кое-чего ты не учел. Твои рассуждения подразумевают, что жизнь — состояние, к которому стремятся, которого желают. Согласен, это предположение резонно — тут вам и инстинкт самосохранения, и невозможность представить собственное небытие. Все это свойственно человеку — если только он не попадает в экстраординарные обстоятельства. Но тебе-то как раз и предстоят экстраординарные обстоятельства. И в них жизнь для тебя станет невыносимой ношей, а единственным желанием будет желание смерти. Когда ты достигнешь такого состояния — и, поверь мне, это непременно произойдет, — тебе больше не захочется скрывать от нас свою драгоценную информацию. Наоборот, ты будешь стремиться рассказать все, что знаешь, потому что, избавившись от своих знаний, избавишься и от жизни.

Единственное, что сейчас не совсем ясно, так это то, поверишь ли ты мне сразу или мне придется доказывать тебе свою правоту? По справедливости я должен тебя предупредить, что испытываю безграничное удовольствие — и физическое, и моральное, — низводя живых существ до состояния, в котором они молят о смерти.