Час гладиатора

Наконец, ему удалось провести свой коронный удар двумя ногами. Он слегка разбежался навстречу противнику. Тот, ожидая удара сверху, поставил блок рукой вверх, но Максим вдруг сделал кульбит с переворотом и, используя инерцию разбега, вместо того, чтобы встать на ноги, ударил противника в грудь.

Полковник отлетел назад, упал на спину, но успел сделать блокировку, откинув руки назад. Удар об пол получился сильный. Александр Иванович остался лежать, постепенно приходя в себя.

В это время Максим бросился на него пантерой. Однако Александр Иванович успел согнуть ноги в коленях и ударом в грудь отбросил нападавшего на него противника назад. Максим сблокировал двумя руками на пол, опять сделал переворот и, перелетая через противника, все же успел ударить его по лицу головой.

Через пару секунд оба бойца снова стояли на ногах друг против друга. Из разбитого носа Александра Ивановича капала кровь.

– Ну что, неплохо, Максим, – усмехнулся Александр Иванович, – пока на равных.

– Ваша школа, учитель, – Максим впервые улыбнулся.

Снова «танцы». Александру Ивановичу все же удалось поймать соперника. Он неожиданно бросился в ноги Максиму, тот принял стойку Коше-гаме. Однако Александр Иванович обманул его: сделал корпусом резкий разворот на сто восемьдесят градусов и ударил противника пяткой по голове. Удар был неожиданный и настолько сильный, что Максим зашатался, но на ногах устоял. Используя неадекватное состояние противника, Александр Иванович напал на Максима сзади и взял его шею в захват.

Они упали. Перед глазами поплыли красные круги, Максим чувствовал, что скоро потеряет сознание.

– Ну, вот и все, Максим, – выдохнул ему в ухо Александр Иванович.

– Александр Иванович, – прохрипел Максим, – просьба… сыну сообщите: его отец умер как мужчина.

– Дурак, – прошипел Александр Иванович. – Ты забыл главный принцип Кодекса Бусидо: «Смелость самурая заключается в том, чтобы жить, когда надо жить».

Он отпустил шею Максима из захвата и освободившейся рукой резко ударил его головой об пол. Встал. Максим остался лежать на татами без сознания. Пошатываясь и тяжело дыша, Александр Иванович подошел к майору Самуру.

– Есть у вас тут медчасть?

– Медпункт, но очень хороший, товарищ полковник.

– Так вот послушай меня, Самурай. Такое у тебя погоняло? – Александр Иванович вдруг одной рукой припер его к шведской стенке. – Это звание ты присвоил себе незаконно. Ты недостоин его. Максима, – он кивнул в сторону поверженного противника, – положишь в медпункт и вылечишь. Хоть один волос с него упадет, придушу собственноручно. Приеду, проверю.

– Да, но от меня здесь не все зависит…

– Слушай, ты, гнида! – Александр Иванович слегка ткнул Самура в живот, после чего тот стал жадно хватать ртом воздух, – я кое-что на тебя накопал. Так что смотри…

– Да-да, товарищ полковник, – Самур был явно напуган, – все, что от меня зависит…

Но Александр Иванович уже не слушал его. Он шел к выходу, майкой вытирая с лица кровь.

Глава 32

Тишина. Белая простыня, белая штора. Нормальный дневной свет, не мертвенно-синий, как в зверинце. Голова гудит, легкая тошнота.

Максим поднялся с кровати, вышел из своего укрытия, огляделся. Маленькая, метров пятнадцать, комната, на окне решетка, стены от пола до потолка выложены белым кафелем, у стены шкаф со стеклянными дверками, пузырьки, коробки с лекарствами.

У окна стол, на столе компьютер, тонометр, длинный ящичек с карточками, в углу напольные весы. Максим вспомнил: это кабинет местного врача. Он был здесь, когда его привезли из тюрьмы.

Выглянул в окно. Высокий забор с колючей проволокой, вышка с часовым, мимо не спеша прошли два автоматчика с огромной овчаркой.

Сел на стул у стола. Сцепил руки в замок, зажал их между колен, опустил плечи, сгорбился, уставился в рисунок на линолеуме.

В памяти всплыл последний бой. Что это было? Случайность? Попытка «закрыть»? Почему же он тогда меня не замочил?

Об учителе у него остались теплые воспоминания. Он не только научил его драться, не только воспитал в нем дух бойца, – он привил ему чувство, которому сегодня так мало уделяется внимания в многочисленных легальных и полулегальных кружках и секциях боевых искусств. Благородство Воина, этикет поведения Самурая.

«Лучший бой, – часто повторял ему Александр Иванович, – это тот бой, который не состоялся. Признак храбрости Самурая в бою – сдержанность и уважение к противнику, в быту – это слово». Эти правила Максим усвоил на всю жизнь и не нарушал их даже в этом аду.

Дверь открыли ключом, в комнату вошла невысокая женщина с родинкой на щеке.

– Зачем вы встали? Вам надо лежать! – взволнованно сказала она и поставила на стол большую тарелку, прикрытую сверху другой, маленькой.

– Почему я здесь? – спросил Максим.

– Ой, что тут было после вашего боя! – воскликнула женщина и, покосившись на закрытую дверь, понизила голос: – После того, как вас принесли сюда, этот полковник, с которым вы… в общем, он устроил такой скандал. Он с этими генералами говорил, как с мальчишками. Оказывается, сюда можно присылать только рецидивистов, у которых пожизненное. А у вас какой срок?