Час "Х": Зов крови [СИ]

— В смысле? — распаренная и расслабленная, с трудом воспринимаю непонятные намеки. Гребни в рабочем состоянии? Ну, вот что сказать? Что зубчики пока не отвалились?

А Глейди сразу напрягается, сжимая драгоценные заколки тонкими пальчиками.

Шика осторожно берет у нее один из гребней, рассматривая его со всех сторон.

— Не заправлен. Сейчас принесу всё что нужно, Глейди, ты пока Кире волосы получше просуши, — положив заколку на столик вампирка исчезает за дверью.

— И о чем это она? — надеюсь, Глейди прояснит ситуацию, а то при слове "заправлен" меня посещает забавная ассоциация — Шика заливает в мои гребни чернила, как в картридж для принтера.

— Ну… Все гребни сделаны таким образом, что внутрь можно налить яд, и использовать их как оружие.

Н-да. "Не всем дано быть героями. Особенно, когда надо убивать". Я почему-то совсем не приветствую идею об отравленных гребнях в моей прическе. На мой взгляд, яды, это вообще отдельная категория орудий убийства. Нужно быть очень циничным и холодным, чтобы, царапнув кого-либо, спокойно смотреть на его предсмертные корчи. В глубине души я точно не Борджиа. Скорее, триста спартанцев.

Шика притаскивает большую котомку, набитую различными пузырьками и, увлеченно в них копаясь, начинает уточнять у меня, чем именно заправить гребни.

— Вот, смотри, это яд паралитического воздействия, он совсем слабенький. Через пару часов твой противник очнется, просто голова у него поболит денек-другой и все. А вот это — мгновенная смерть. Этот яд мы используем против гвортов и шиху. Или это — маленькая царапина, и твой враг умирает крайне неожиданно для всех недели через две, после попадания яда в организм. Что думаешь?

— Может не надо? Меня как-то нервирует мысль о том, что такие страшные штучки будут держать мою прическу.

— Кира, нельзя пренебрегать возможностью выбраться из западни или отомстить врагу. Мало ли, какая опасность возникнет на дороге твоей жизни.

— Аха. Я уже поняла, что все дороги моей жизни видимо проселочные. И если на одной из них я столкнусь со своей Судьбой, то просто набью лицо этой гадине. Травить не буду.

— Хорошо. Я выберу за тебя. Потом, когда пригодятся, не забудь поблагодарить меня.

Шика все-таки заправляет мои гребни ядом, хорошо, что не тем, которым шиху убили. Она выбрала паралитический.

— Смотри, вот этот камень по центру, он является активатором. Выхватываешь заколку, зажимаешь камень и бьешь. Поняла?

Я согласно киваю, косясь на Глейди. Она, добрая душа, старательно отводит взгляд от гребней в другую сторону.

В обеденную залу я, конечно же, пришла не через час. Кенджи уже сидел там, вместе с Дэем, Хаджими и еще одним, смутно знакомым человеком.

Князь, услышав мой голос, замолкает, и как только я перешагиваю через порог, окидывает меня пристальным взглядом.

— Твое опоздание того стоило, но времени на повтор уже сказанного нет. Хаджими все расскажет тебе по дороге, — Кенджи кивает мужчине, которого я пытаюсь припомнить — Передашь все Мичу, как я сказал.

Точно. Мич — это зверообразный секретарь князя. И этот парень знаком мне по путешествию из Шоукана в Крибдив. Он помощник капитана на шхуне Наместника.

— Пора. Хаджими, собирай всех, выходим через двадцать минут.

Суета во дворе казармы, окутанном жарой и пылью, замирает, как только князь и капитан гарнизона выходят из дверей столовой.

Капитан, осмотрев мое средство передвижения, недовольно морщится.

— Леди Кира, я могу предложить вам пересесть на кхару? У нас есть несколько не запечатленных, купленных для пополнения. А гвортов на привязь возьмете.

Объяснять ему про свою позицию относительно верховой езды — это долго. Приходится отвечать в духе Черчилля:

— Благодарю капитан. Но, нет. Терпеть не могу кхару: посередине они неудобны, а по краям опасны.

Манзо, стоящий рядом, прикрывает лицо рукой, чтобы скрыть широкую ухмылку. А вот князь и Хаджими, уже знакомые с моими причудами, усмехаются не скрываясь.

— Оставьте, капитан. Столице пора привыкать к тому, что времена меняются, — князь кивает на котелки с яйцами шиху, зажатые в руках его спутников — В конце концов, с нами не только гворты.

Как объяснил мне Хаджими, до столицы от гарнизона ехать часов десять, не больше. И проинструктировал меня, что по прибытии к императорскому двору я должна вести себя ниже травы, не выкидывая никаких фокусов.

— Будешь говорить, только если тебя спросят. А хищников лучше всего в комнатах запереть. Ты поняла?

— Поняла, — бурчу я. По Кагами, видимо, придется путешествовать пешком. Роя с Ветром, вынужденных провести время взаперти, конечно жаль, но хорошее впечатление, наверное, того стоит.

Город, в который мы въезжаем уже ночью, уступами располагается на склонах гор. Узкий мост, перекинутый над пропастью и ведущий к воротам Кагами, чем-то напоминает акведуки древних римлян. Я проезжаю через него, честно зажмурив глаза, так как даже в темноте смотреть кругом — жутко. В смысле страшно.

Стража на воротах совсем не спешит пропустить нас внутрь, заставляя всех толпиться на круглом пятачке площадки, расположенной за мостом.