Час Кицунэ

Я шел по мосткам, и вдруг —

Там, в глубине потока,

Сквозят водяные цветы.

Всё вдаль и вдаль

Река протянулась

По снежной равнине

Автор Нодзава Бонтё, возможно 1690 г., сборник «Соломенный плащ обезьяны». Нодзава Бонтё был жителем Киото и очень талантливым учеником Басё. Зимой, когда выпадает снег, пейзаж меняется до неузнаваемости. В классической японской литературе, развивавшейся в основном в районе Киото, где редко бывает снег, часто писали о тоске по снегу, который приносил ощущение свежести в монотонность повседневной жизни. Пейзаж, изображённый в этом хайку, очень прост — на белой снежной равнине видна чёрная длинная полоса, а приглядишься — это река. Вероятно, это где-то поблизости от Киото, где снег превратил луга и рисовые поля в потусторонний пейзаж и река, до этого не бросавшаяся в глаза, теперь притягивает взгляд, контрастируя с белой равниной. Нодзава Бонтё был по профессии врачом и быстро прославился как поэт, но попал в тюрьму и его дальнейшая судьба неизвестна.

* * *

— Мы поплывем на вот этом? — со страхом спросила я.

Я вообще не доверяла кораблям, в свое время насмотревшись «Титаника». Очень мне нравился этот фильм во времена моей юности. Я даже ходила на него несколько раз в кинотеатр и не понимала, почему не все разделяют моих восторгов. Но вот к кораблям я относилась всегда с большим сомнением. А еще я в детстве отдыхала с родителями на берегу Черного моря, и в это время там как раз столкнулась баржа с пассажирским пароходом. Было очень много жертв, а я в те времена была еще почти ребенком, не достигнув пока возраста Джульетты, и ужасно впечатлительной. Эта катастрофа привела меня в ужас. Судно затонуло ночью за восемь минут*, и нам в красках это все описывали, указывали место, где это произошло. Я тогда была уверена, что за восемь минут ничего толком сделать и нельзя и была очень напугана. А потом через десять лет сняли «Титаник», и вот с тех пор я с большим недоверием отношусь ко всему, что плавает и якобы не тонет.

— Это джонка**? — неуверенно спросила я.

— Нет, милая, но они очень похожи. Это такасэбунэ***. Не волнуйся. Мы доплывем, — и Тамэ мне ободряюще улыбнулся.

Такасэбунэ и в самом деле было небольшим деревянным судном. Корпус, как мне показалось, был все же прочным, а осадка глубокой. У кораблика была высокая корма и нос.

Мне почему-то вспомнился кораблик, на котором плыли хоббит и гномы, чтобы попасть к Одинокой горе, и то, как они прятались в бочки с рыбой. Мы в бочки прятаться не стали. Но и в одну лодку не поместились. Самураи в доспехах и амуниции, да еще и с мечами и вещами были довольно тяжелые, и вот таких лодочек в рыбацкой деревушке мы наняли аж четыре штуки.

До острова Идзуосима мы добрались без происшествий. Но он находился не так далеко от нас. Только этим я объяснила себе то, что мы все же преодолели это расстояние на такой утлой посудине. А еще нам повезло с погодой. Стояло начало осени и холодные, колючие ветра еще не набрали свою силу и мощь.

На острове в первую очередь бросалась в глаза огромная гора. Но Тамэ запретил удаляться от берега, и мы отправились к маленькой рыбацкой деревеньке с покосившимися домиками.

— Мы пробудем тут недолго, — мрачно сказал он, разглядывая убогие домишки.

— Все будет хорошо, — ответила я, обнимая его в ответ.

На самом деле я была даже счастлива в этой пропахшей рыбой деревеньке. Еда была скудная, обстановка еще хуже, но мы ходили смотреть на набегавшие волны, ждали корабль, который должен был нас забрать, и много разговаривали. А по ночам любили друг друга, отдаваясь и забирая так, как будто это был наш последний день и последняя ночь.

А на утро десятого дня пребывания на острове Идзуосима мы увидели вдалеке корабль.

— Это за нами? — спросила я у Тамэ.

— Не уверен. Это могут быть люди Тайра или моего старшего брата. Если корабль за нами, нам подадут знак, — мрачно ответил Тамэ.

Мы стояли на берегу в полном боевом облачении и смотрели на приближающийся корабль.

— Это Тайра, — мрачно сказал Тамэ. — Мой лук! — скомандовал он.

— Поджигай! — скомандовал он, натягивая огромный лук.