Час мужества

А в это время вслед за «Кировым» приближался к Кронштадту один из тральщиков.

Вот и «Рогатка», Петровская гавань, корабли на рейде и у причалов...

У Григорьева сжалось сердце, когда его на носилках несли с корабля и он видел ветвистые дубы, а вдали знакомое здание штаба флота, увенчанное башенкой, и передним памятник русскому мореплавателю.

— А где «Киров»? — волнуясь, спросил моряк.

— Вон видишь мачты, — кивнул санитар туда, где поднимался целый лес мачт.

Какая из них крейсера «Кирова» — Григорьев не узнал. Но того, что «Киров» цел, невредим и находится здесь, в Кронштадте, было для него вполне достаточно...

Верность

Дороги войны... Они пролегли по всей Эстонии через города, небольшие поселки, крестьянские хутора.

Поселок Локса на восточном побережье Финского залива один из тех, где в августе 1941 года развернулись события, глубоко запавшие в сердца людей старшего поколения.

Шли первые недели войны, и это остро чувствовалось даже здесь, в далекой бухте. По ночам издалека доносился гром артиллерии: война приближалась к поселку.

Несколько дней здесь стояла воинская часть, и население успело подружиться с бойцами. Но вот и они снялись, оставив на попечение сельского Совета несколько лошадей. Активисты сельсовета были теперь озадачены, думали-гадали, что делать с лошадьми, куда их передать. Ведь они, наверняка, необходимы на фронте.

Особенно беспокоился Леонхард Гнадеберг, высокий, немного неуклюжий эстонец, которого знали решительно все. Знали всю его родословную, помнили еще, как его отец занимал у соседей деньги, чтобы свести жену в частный родильный дом. Помнили, как белобрысый мальчуган работал у кулака, пас коров. Когда Леонхарду минуло четырнадцать лет, он пошел на завод, таскал в мешках глину, тяжело заболел и все же работал...

Придя с завода в маленький одноэтажный домик, расположенный на окраине поселка, он брал лопату и шел в огород. Не так-то просто прокормить жену и двух маленьких детей.

Так же, как и для всех трудящихся Эстонии, 1940 год был переломным в жизни Леонхарда. Ему казалось, что именно в те июльские дни он перешагнул в другой, еще непонятный для него, но обещающий хорошее мир.

Теперь его жизнь наполнилась иным содержанием. Он становится активистом профсоюзной организации завода, помогает сельскому Совету.

И вот сейчас он был озадачен: что делать с лошадьми, принадлежащими Красной Армии?

Гнадеберг решил еще раз пойти посоветоваться с директором школы Арнольдом Миковичем Микивером и встретился с ним в ту самую минуту, когда прибежали ребятишки и сообщили, что в бухту идут какие-то корабли с военными моряками.

Зная, что военные корабли не очень-то удостаивали своим вниманием бухту Локса — здесь даже причала не было — Леонхард и директор школы поспешили к берегу.

Действительно, причалило сразу несколько моторных ботов, и в них раненые моряки. Командир, невысокий, плотный человек с круглым лицом и ежиком волос на голове, сложил рупором ладони и что было сил крикнул эстонцам, собравшимся на берегу:

— Кто у вас тут старший?!

Его не сразу поняли, ведь далеко не все знали русский язык. Он повторил свой вопрос, и тогда из толпы вышли Гнадеберг и Микивер.

Бригадный комиссар Василий Васильевич Карякин представился им, объяснил, что он заместитель начальника политуправления флота.

— Наш корабль потопили фашистские самолеты. — Он показал рукой в сторону рейда. — Просим оказать помощь раненым и срочно переправить их в Таллин.

— Мы все сделаем, — заявили Гнадеберг и Микивер.

Они побежали в поселок и скоро вернулись, ведя за собой целую толпу рабочих кирпичного завода с их женами и детьми, учителей, школьников и даже провизора из аптеки. Спокойно и деловито они подошли к баркасам и стали помогать легкораненым выбраться на берег, тяжелораненых выносили на руках.

Медсестра Юхана, маленькая сероглазая женщина с коротко остриженными и зачесанными назад волосами, первая осматривала раненых. Вместе с ней оказывали помощь еще несколько женщин.

Вот когда пригодились перевязочные материалы, заранее припасенные провизором. Школу превратили в госпиталь, раздобыли в поселке кровати, одеяла, чистое белье. Быть может, многие годы полотняные простыни хранились в сундуках для дочерей-невест, а сейчас все это отдано раненым морякам.

Гитлеровцы находились всего в пятнадцати километрах от бухты Локса и могли вскоре появиться здесь.

Была дорога каждая минута. А до Таллина далеко. Как же быть чтобы там узнали о несчастье и выслали помощь? Прямая телефонная связь нарушена. Несколько раз пробовали звонить окружным путем. Ничего не получилось. Тогда кому-то пришла мысль: устроить живую эстафету от одного поселка к другому. Написали донесение и с ребятишками послали в ближайший населенный пункт, а оттуда дальше и дальше...