Час негодяев

Подошел человек в гражданском, усталые глаза… Дюбуа назвал бы их «собачьи». Поинтересовался:

– Вы что здесь делаете? Кто вас пустил?

– Посольство США, – быстро ответил Кудроу.

Человек поморщился:

– Американских граждан среди погибших нет.

– Мы должны проверить…

– Послушайте, – сказал Козак по-русски, – как вас зовут?

Человек настороженно посмотрел на него.

– Зинченко.

– Господин Зинченко, я – следователь ФБР. Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в расследование либо принижать ваши профессиональные качества, но погибший вез важные бумаги из посольства. Мне надо ознакомиться с машиной…

Зинченко пожал плечами. Он был усталым, много повидавшим и, наверное, перегоревшим профессионалом. Но ничего лучшего не было.

– Идите. Смотрите…

Осмотр машины занял какое-то время, но опытный, многое повидавший морской пехотинец Козак теперь точно знал примерную траекторию полета пуль. Теперь надо будет приехать сюда с трубой и дальномером, промерить расстояния…

Когда они уже садились в машину, они увидели… Это было как волна, прошедшая по толпе. Потом они увидели движение и лакированные, светящиеся крыши машин, неспешно проделывающие себе путь в толчее.

Машин было много.

– А это кто такой? Кто-то важный? – спросил Козак.

Кудроу выругался.

– Рабинович… Или его помощник, Фельдман… скорее всего.

– Это… губернатор?

– Рабинович – хозяин Украины. Точнее, того, что от нее осталось. Каким бы термином он ни назывался… – Кудроу помолчал и продолжил: – В Нью-Йорке он получил бы под тысячу лет. И конфискацию имущества. А здесь он хозяин положения, и с этим приходится считаться. Практически все наши военные поставки в конечном итоге оказались у него. И мы с ним в одной лодке, хотя он ничуть не лучше Хусейна. Политическая… необходимость.

…

– Как думаешь, зачем он сюда приехал?

…

– Погибшие израильские наемники. На всех остальных ему плевать. Он тут строит новый Израиль и не скрывает этого…

– Это так плохо?

– Нам хватит первого…

Больше за все время поездки Кудроу не проронил ни слова.

Днепропетровск, бывшая Украина.

25 июня 2019 года

– Будем…

Это была та же дача – на взгорке, был хорошо виден Днепр. Времени… пять лет прошло с тех пор… пять лет. Только тогда здесь были пустые глазницы окон и потеки цемента на кирпичных стенах, а теперь тут был ландшафтный дизайн, слуги и площадка для легкого вертолета…

Пять лет прошло.

– Вертолет-то купил?

– Не… – сказал Алекс, – присматриваю. «Робинзон»[49] покупать неохота, а остальные все дорого…

– Для тебя?

– Дорого, дорого.

Вместо водки, которую мы хлебали тогда, на столике в беседке стояла «Финляндия» в ведерке со льдом.

– Как жив-то?

– Да нормально. Валерку вот в Англию учиться отправил. Сразу пусть с начальной там учится…

Валерка, Валерия – это младшая дочь Алекса.

– Хорошо.

– А ты – как?

– Сам видишь. Знаешь мои обороты… я же тебе платил.

– Платил.

– А чего сразу не объявился?

– А смысл?

– Смысл…

Алекс отхлебнул водки, не закусывая. Я тоже пил и не пьянел. Наверное, и он – тоже.

– Валер.

– Аюшки?

– Я вот все тебе хотел задать вопрос один.

– Какой?

– Почему ты не можешь жить как все люди? А?

– Как все – это как ты?

– Хотя бы.

– А ты считаешь, что ты живешь как человек?

– А что, нет? – Алекс обвел широким жестом то, что нас окружало. – Как белый человек, это точно.

– Да я вижу.

– Хочешь спросить, а как же положение русских? Ну, давай, спрашивай!

…

– Если хочешь знать, сейчас положение русских в Днепре – лучше, чем у вас, в Киеве. Где вы стоите со своей армией. В Киеве стреляют в полный рост. Партизанят. Взрывают. Что-то делят. А у нас здесь тишь и гладь. Все поделено. И русские имеют право на кусок.

– Русские в лице тебя? – уточнил я.

– А хотя бы. Хочешь предложить альтернативу?

…

– Давай, давай. Русские даже старшего по подъезду толком избрать не могут – будешь спорить? Да, я. Потому что я встал и взвалил, на… на себя этот тягарь. И тащу его. Платя собственным здоровьем. Собираю бабки. Разруливаю. Ставлю стрелки. Впрягаюсь. А кто-то еще встал? По крайней мере, у нас каждый знает, сколько и кому платить и где край. Транспорт ходит худо-бедно. Стройка идет. Доллары меняют – и заметь, в банке, а не в подворотне, курс стабильный. И я хочу, б… спросить – какого хрена? Если кто-то хочет возмутиться и сказать – ни фига, не по правде мы живем, надо по-другому – то где они были раньше, б… Где они были, когда тут тербаты с бэтрами были! Где они были, когда русских за флаг, за аватарку в СБУ сливали, б… Где они все были! А теперь – п…ть, что нечестно живем? Б… да засуньте вы свой язык в…

– Алекс…

– Ну, что? Сказать мне что-то хочешь?!

– Мой сын пропал на Майдане двадцатого. Наверное, он встал бы и сказал, что так неправильно. Но он пропал.

Алекс помолчал. Потом еще отхлебнул водки, сказал трезвым, совершенно не подходящим к обстановке голосом:

– Хватит. Пошли спать. А то подеремся…

Днепропетровск, бывшая Украина.

26 июня 2019 года