Час отплытия

— Голодающие с Сан-Николау едут к своим родственникам и друзьям, — поспешил Жука позолотить пилюлю. — Вот, например, нья Венансия, — кто не знает, какое у нее отзывчивое сердце? — приютит у себя бывшую служанку, и этот случай весьма показателен. Правительство предпринимает необходимые меры, оно делает все, что в его силах, чтобы преодолеть кризис.

— А в это время люди каждый день умирают от голода, — резко заметил Вьегас.

— Так было испокон веков, друг мой. Острова Зеленого Мыса нередко страдают от страшной засухи. Однако наши соотечественники люди мужественные. Им не впервой преодолевать невзгоды, — сказал Жука.

— Все зависит от обстоятельств, Жука. Как раз перед вашим приходом я говорила сеньору Вьегасу то же самое. А он спросил меня, не взбунтуется ли наш народ. Что за нелепое предположение!

— Чтобы наш народ взбунтовался? Да ни за что на свете! Зеленомысцы всегда отличались миролюбием, — веско заключил Жука.

Прапорщик задумался, его не оставляли сомнения. Но он не рискнул затеять спор с Жукой Флоренсио. Пора уходить. Беатрис, наверное, уже не придет. Куда ему теперь направиться? Домой или побродить по городу? А может, спросить у ньи Венансии о Беатрис? Это глупо, она ведь, как все женщины, еще заподозрит его в чем-нибудь. Уже в передней он поинтересовался, как подвигается у Жуки новая книга. Жука заулыбался, вытер вспотевший лоб. Это был самый приятный вопрос, какой он мог услышать. Вообще-то Вьегас, на его взгляд, юноша положительный, внушает доверие. Скоро выйдет очередная книга Жуки — «Очерки прямо из-под пера». Краткий, но убедительный анализ основных событий жизни в Миндело. Возможно, эти очерки послужат основой большого романа. Он мечтает создать зарисовки местного быта, подобно Эсе[8], изображавшему некогда высшее общество португальской столицы.

Прапорщик с видимым сочувствием кивал головой, но втайне разговор этот его лишь забавлял. Отлично представлял он себе, что за книги пишет Жука Флоренсио. И ему ничего не стоило польстить простодушному автору. Чудак, всему-то он верит, всем восхищается, а от самого себя просто в восторге. И Жука был наверху блаженства. Видит бог, думал он, с таким человеком можно и пооткровенничать, излить ему душу. Книги Жуки получили всемирную известность — автор, как мы знаем, сам писал об этом на суперобложках, а теперь он надеялся, что и новая будет иметь немалый успех. Он страшно много работает. Работает без отдыха, не зная устали. Он, как истый интеллигент, чувствует себя лично ответственным за все происходящее, особенно за события на Островах Зеленого Мыса. Прапорщик Вьегас слушал молча, но в его душе нарастало раздражение.

Прощальное рукопожатие скрепило их дружбу. Разумеется, так считал лишь Жука Флоренсио. Нья Венансия поспешно вернулась из кухни, извиняясь за свое отсутствие. Она поблагодарила их за нанесенный ей визит.

По пустынным улицам ветер гнал клубы красноватой пыли. В подворотне укрылась парочка влюбленных. Из казарм доносились звуки трубы. Где-то разучивали на пианино морну. Прохожих не было. Выгляни из окна хотя бы вон та незнакомая девушка, что стоит спиной к подоконнику, она еще острее почувствовала бы скуку и одиночество провинциального городка. Так тоскливо было у всех на душе. Ничто не могло взбудоражить оцепеневший Минделу.

12

Попутный ветер надувал паруса «Покорителя моря». Справа по борту в густом тумане скрылся Санту-Антан. Все уже знали, что самое большее через час на горизонте покажется Сан-Висенти.

Неожиданно пронзительный крик вывел из оцепенения измученных голодом и долгим путешествием людей. Шико Афонсо вскочил, изумленно озираясь. Кое-кто из пассажиров тоже поднялся с места. Снова раздался крик, потом еще и еще.

Кричала Коншинья. Позеленев от боли и кусая губы, лежала она на спине, раскинув в стороны худые, как плети, руки и ноги. Схватки учащались, стоны и крики становились все громче. Мужчины отворачивались, словно происходящее их совсем не касалось. Перейдя к правому борту и закурив сигарету, Шико смотрел, как густая пелена сумерек опускалась над морем.

Женщины плотным кольцом обступили роженицу. Коншинья металась, не находя себе места. Схватки то отпускали ее, то вновь усиливались. Неужели она вот так и будет лежать на палубе, обессилевшая, беспомощная? Разве нельзя ничего для нее сделать?

— Люди, да что же это такое? Неужто никто не поможет женщине? — воскликнула какая-то старушка.

Шика Миранда медленно встала. Она, еле держась на ногах, с помощью дочери подошла к Коншинье и опустилась рядом с роженицей. Огрубелые, опухшие руки заскользили по ее животу, нащупывая ребенка.