Час отплытия

— Земляки, ньо Себастьян болен, — сообщила одна из служанок, Танья. — Он не встает с кровати.

Молчание. Толпа колебалась.

— Вечерняя прохлада не причинит ему вреда, — язвительно выкрикнул кто-то.

— Мы хотим есть! Мы голодны! — послышался хор голосов.

Старшая служанка, нья Жоана, жившая у него с тех пор, как он овдовел, пошла к хозяину доложить о том, что происходит.

— Земляки, ньо Себастьян тяжело болен! — возвратившись, крикнула она в толпу.

— Пусть прикажет дать нам кукурузы! — раздались голоса.

— Какой кукурузы? У него у самого ее не хватает. Совсем торговать нечем, — заявила служанка.

Но ее никто не слушал. Люди угрожающе поднимали сжатые кулаки, потрясали черными флагами.

— Ка-шу-пы! Ку-ку-ру-зы! — скандировала хором толпа.

Барабаны с холма Жоана де Эворы выбивали воинственную дробь.

— Мы голодны! Го-лод-ны! — вопила толпа, угрожающе поднимая сжатые кулаки.

Полицейские пытались навести порядок, но им это было явно не под силу.

Младшая сестра Себастьяна Куньи, сорокалетняя старая дева, выплеснула на толпу таз с водой. Это послужило сигналом к атаке. Рассвирепев, мятежники стали бросать на балкон и в окна особняка камни, палки, знамена — все, что попадалось им под руку. Послышался звон разбитого стекла. И в этот момент Мандука, бывший служащий Себастьяна Куньи, поднявшись на балкон к ньо Амброзио, крикнул в толпу:

— Продукты там! — И указал в сторону склада, битком набитого съестными припасами — рисом, фасолью и кукурузой.

Толпа навалилась на двери склада, но массивная дверь не поддавалась. Кто-то притащил два огромных камня, и люди с яростью стали колотить ими по двери.

— Братец Себастьян, они собираются выломать дверь! — крикнула запыхавшаяся Мана Биа, вбежав в комнату больного старика.

Новость была настолько ошеломляющей, что немощный, измученный болезнью Кунья в мгновение ока выбрался из постели и, схватив винтовку, быстро, как мог, спустился по ступенькам в склад. Пробежав все помещение, он стал у двери, нацелив на нее винтовку. Его сердце колотилось с такими перебоями, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Себастьян Кунья не хотел слышать увещеваний своих домашних и слуг, уговаривавших его не подвергать себя опасности. Он не желал идти на компромисс и решил защищать свое добро до последнего вздоха. Оно было приобретено им слишком дорогой ценой, ценой долгой жизни, заполненной трудом, самоотвержением и лишениями. Первый, кто сломает дверь склада, получит пулю в сердце. Себастьян Кунья не колебался ни минуты. Они разграбят склад только через его труп. Да, он стар, но уж трусом его никто не назовет. Толпа перед его домом продолжала бесноваться, выкрикивала оскорбления по его адресу, а он, едва не теряя рассудка от ненависти, стоял у двери, на страже своего имущества. Он ждал момента, когда дверь поддастся яростной атаке толпы. Она была надежно заперта изнутри, и взломать ее было нелегко. Решивший бороться не на жизнь, а на смерть, Себастьян Кунья словно прирос к месту.

Безуспешно полиция пыталась усмирить разбушевавшуюся толпу и навести порядок.

Сержанту Ферразу никак не удавалось схватить Маниньо.

— Земляки, сюда идут войска! — завопил вдруг кто-то в толпе.

Неожиданная весть словно подстегнула людей. Камнями все били в одно и то же место, удалось наконец проломить в двери дыру. У Себастьяна Куньи опять появилось преимущество. Он мог выстрелить в любого, кто полезет в пролом. Никакая сила не заставит его отступить. Не выпуская из рук винтовки с взведенным курком и не отрывая взгляда от двери, он стоял, готовый до последнего вздоха защищать свое добро.

И вот ему почудилось, будто толпа отхлынула от дверей. Стук внезапно прекратился. Себастьян Кунья с удивлением почувствовал, что весь дрожит, пот катится с него градом, а земля словно убегает из-под ног. Снаружи опять послышались крики и ругань. В дверь стали снова колотить камнем — бум-бум, бум-бум-бум! Его сестра, обезумев от страха, бросала с балкона людям на головы цветочные горшки, ругаясь на чем свет стоит. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Толпа теснилась у двери в надежде, что она вот-вот рухнет под напором, но дверь по-прежнему не поддавалась.

Мандуке вдруг пришло в голову пробраться через неохраняемый черный ход. Вместе с несколькими парнями и капитаном Амброзио они беспрепятственно проникли в дом и поднялись на второй этаж. Знавший расположение дома как свои пять пальцев Мандука пошел к лестнице, ведущей прямо на склад. Внезапно они увидели у пробитой двери старого Себастьяна Кунью с ружьем наизготовку. Он по-прежнему стоял у двери, выжидая момента, когда придется вложить в свой выстрел всю накопившуюся в его душе ненависть. Капитан Амброзио бросился на старика, выхватил у него ружье, швырнул на пол и принялся топтать. Потом, подбежав к двери, сбил засов и подпорку, укрепленную на ступеньках лестницы. Охваченные яростью, люди устремились на склад. Выбежав на улицу, старик оказался в самой гуще толпы. Люди осыпали его проклятиями, а он с упорством маньяка силился сделать невозможное — помешать голодным людям грабить его добро.