Час отплытия

Мы знаем, что управляющие Вселенной законы естественны и неизменны и им подчинено все. Мы знаем и то, что дух просветляется и достигает наивысшего развития с помощью изучения, рассуждения и страдания, проистекающего от борьбы с дурными привычками и несовершенствами».

И вот жизнь уже не похожа на тупик, откуда нет выхода, солнце выглянуло из-за туч, море играет под его лучами.

«Великий очаг! Жизнь Вселенной!

Мы обращаем сейчас свои мысли к Верховным силам, дабы свет озарил наши души и нам стали ясны наши заблуждения, дабы мы отрешились от них и зло перестало бы нас тиранить».

О, эти необузданные, неистовые силы! Благодаря им на человека нисходят откровения — одни приносят ему добро, другие могут свести в могилу. Со временем в городе начинают распространяться слухи о спиритических сеансах тетушки Жожи. Сначала о них говорят потихоньку, соблюдая осторожность… потом все смелее. Так к горящей свече, предназначенной осветить путь людям, тянутся в поисках исцеления недужные, тянутся в поисках утешения обиженные и угнетенные, тянутся жаждущие любви и справедливости, наконец, тянутся просто любопытные.

В дни сеансов в гостиной у Жожи собирается столько людей, что не хватает места для всех страждущих, ищущих истину, и тетушка Жожа чувствует себя совершенно счастливой. Лишь тоска по Витору нет-нет да и кольнет ее сердце. Как было бы чудесно, если б неожиданно на улице, на каком-нибудь перекрестке удалось услышать что-нибудь о нем! Если бы хоть какую-то весточку принесла одна из этих радиопередач, которые она все еще продолжает ловить в эфире! Во всяком случае, тетушка Жожа обрела свой путь. Земля вращается, да, все идет как положено! Правда, порой выдаются у нее и тяжелые дни — дни дурных предчувствий, словно кто-то насылает на нее порчу, и она ощущает веяние какой-то враждебной силы. На все, разумеется, воля божья. Однако, когда бог на тебя прогневается… но чем она, Жожа, его прогневила? И мысленно она обращается к прошлому, ей никогда от него не освободиться…

Но послушай же, тетушка Жожа, будь осторожна, ведь может статься, кому-то покажется подозрительным, что у приемной матери паренька, неизвестно куда уехавшего, собирается столько народу… недаром говорится: дыма без огня не бывает! Ты и сама это знаешь. Если на тебя поступит донос в полицию, полицейские не выпустят тебя из своих когтей, они вцепляются в человека, точно обезьяна в корзинку с миндалем. Мы живем, Жожа, в мире безумия, в мире страданий и боли, а тебе-то и в самом деле выпала на долю нелегкая судьба…

Однажды вечером, когда тетушка Жожа сидела у себя дома, довольная и счастливая, считая, что душа ее чиста перед богом и перед людьми, к ней ворвались молодчики из полиции. Она хотела крикнуть, но не смогла, хотела протестовать, но язык ей не повиновался, хотела заплакать, но глаза остались сухими. Они перерыли все в доме вверх дном, забрали с собой письма и бумаги, и… предъявили ей ордер на арест.

РАССКАЗЫ

Terra trazida

Lisboa, 1972

Перевод О. Сергеева

Редактор А. Файнгар

Филип Рыбья Голова

Ну и наглец этот Фелизардо. Один из тех, кто думает, что жизнь — это сплошное развлечение. Он знал Сан-Висенти, как знают его только бездельники и бродяги. Да еще, может быть, поэты.

Ночью он появлялся в пивных, гулял по пляжу, блуждал в компании гуляк, гитаристов, любителей грога, появлялся на всех праздниках в Рибейра-Бота, в Монте-де-Сосегу — бог знает где еще. Какие секреты могла таить для него ночная жизнь Сан-Висенти? Все держались с ним запросто. Везде его ждала кашупа, грог, приятная беседа, дружеское застолье.

Даже после той вечеринки, на которой была чуть не вся капитания[32] и где пьяный субъект назвал его Фажардо[33] вместо Фелизардо, его престиж не упал.

Случилось это давно, в кафе Шиадо. Дело было к вечеру. Мы сидели, вспоминая о тех годах службы на острове, когда мы утратили многие из наших иллюзий и похоронили столько надежд. Надежд, воспоминания о которых сохранились до сегодняшнего дня.

Мы говорили о девушках, о нашей высадке на остров, о больших и малых событиях прошлого, и эти сентиментальные воспоминания снова сближали нас. Потом Фелизардо извинился и стал прощаться, объяснив, что ему надо в министерство — уладить какое-то дело с документами, и пообещал, что мы скоро увидимся.

Через несколько дней мы встретились в том же кафе: я, Фелизардо и не помню, кто еще. И снова в тихом кафе потянулась длинная череда воспоминаний. Именно тогда, в разгар беседы, Фелизардо, улыбаясь, спросил меня:

— Ты помнишь Филипа Рыбью Голову?

По правде говоря, я не имел ни малейшего представления о том, кто такой Филип Рыбья Голова. Но побоялся, что здесь какой-то подвох, и решил уйти от прямого ответа:

— Смутно.

Ответив подобным образом, я совершил кощунство.

— Как? Ты хочешь сказать, что не помнишь Филипа? Да помнишь ты его, конечно. У него было что-то вроде парикмахерской возле рынка, на углу. Вспомнил? Да знаешь ты его.