Час перед рассветом

Кровь прилила к лицу, громко застучала в висках.

— Ну, так где твой щенок прячется? — Чудо спихнул с коленей Аленку, подошел к отцу. — Думаешь, не найду?

Отец не ответил, лишь устало прикрыл глаза.

— Про семейные деньги уже не спрашиваю. — Чудо говорил так тихо, что Саня скорее догадывался, чем слышал. — То, что мне причитается, я и сам возьму, дорогой братец. И знаешь, кто мне в этом поможет?

— Зою не трогай! Заклинаю! — Голос отца был слабый, как у старика.

— Не трону. Будет жить твоя Зоя. Только вот обещать, что жизнь эта будет лучше смерти, не могу. — Чудо достал из-за голенища волчий нож, повертел в руках. — Помнишь, брат, наш давний разговор? Помнишь, как я давал тебе шанс? Зря ты тогда отказался, нынче я совсем другой человек, сантименты мне чужды.

— Ты не человек, Игнат. — Отец открыл глаза, во взгляде его была жалость. — Ты чудовище.

— А пускай и так! — Чудо усмехнулся. — Тебе об этом уже тревожиться не нужно. Пришло мое время! Таким, как я, сейчас раздолье! А об фамильных ценностях можешь не волноваться, Зоя мне все рассказала, чтобы тебя больше не мучил. Глупые вы людишки, смешные! Вами так легко управлять. Ради несуществующей любви готовы собой жертвовать.

— Отпусти Зою, тебе же только золото нужно. — Отец подался вперед, окровавленные веревки впились в истерзанную плоть.

— Не только. Ошибаешься, брат. — Чудо покачал головой. — А Зою я отпущу, вот только захочет ли она от меня уходить. Подарок мой, смотрю, так и не сняла.

— Какая же ты сволочь, Игнат. — Отец пытался встать с колен, но веревки не позволяли.

— И мальчонку вашего я найду. Найду, но убивать не стану, воспитаю, как родного. Будет он таким, как я, про вас, родных родителей, даже и не вспомнит. И до Лешака доберусь. Что, думаешь, я не знаю про твоего лесного дружка? Найду, дай только срок. Шкуру с живого сдеру на глазах у твоего щенка. Пусть учится.

— Не смей! — Слабый голос отца потонул в хохоте Чудо.

— Эй, народ! — Он обвел дворовых тяжелым взглядом, от которого бабы и мужики испуганно втянули головы в плечи, а малыши заревели в голос. — Нет больше барского ига, а есть власть рабочих и крестьян! И тот, кто все эти годы проливал пролетарскую кровь, сегодня прольет свою!

Волчий нож блеснул на солнце, а в следующее мгновение из разрезанного горла отца хлынула алая кровь.

— Папка! — Саня вмиг забыл об осторожности, почти оглохнув от обрушившегося на него безумия, с ножом бросился на Чудо.