Час перед рассветом

И успел, и добежал, увернувшись от кинувшегося на перехват Ефимки, и даже полоснул ножом человека, который и не человек вовсе. Да только вот не убил…

— А вот и щенок! — Нож упал на пыльную землю, а в вывернутой руке молнией вспыхнула боль. — Сам пришел. — Чудо разглядывал его почти с доброжелательным интересом, на сочащуюся кровью щеку не обращал внимания.

Подоспевший Ефимка сбил Саню с ног, вцепился сзади в волосы с такой силой, что из глаз хлынули слезы.

— Вот оно, значит, как. — Рукоятью нагайки Чудо коснулся Саниного подбородка. — А ведь я должен был догадаться… Ефимка, пусти!

— Чудо, он же тебя убить хотел!

— Это? — Он коснулся порезанной щеки, поддел носком сапога Санин нож. — Меня таким не убьешь. Слышишь, щенок?!

Он говорил, а за его спиной захлебывался кровью Санин папа, и помочь ему Саня никак не мог. Близкая смерть уже набросила мутную кисею на голубые папины глаза. Саня заплакал… Ненавидел себя за слабость, но не мог остановиться.

— Что с ним делать? — Ефимка толкнул его в спину, швырнул на пропитанную отцовской кровью землю. — Может, тоже того?..

— В погреб! — велел Чудо. — И часового приставь. Да проследи, чтобы не напился часовой. За мальчишку отвечаете головой, он мне нужен живым.

— Зачем? Прирезать — и дело с концом. Я считаю… — Одноглазый Ефимка не договорил, рухнул на землю, сбитый невероятной силы ударом.

— Тебе незачем считать, — сказал Чудо ласково. — Тебе нужно делать, что велят…

ДЭН

Идея родилась внезапно, во время погрузки волка в багажник. Дэна как молнией ударило, смысл послания вдруг стал почти ясен. Кораблик на волнах… В окрестностях был только один кораблик. По крайней мере, тринадцать лет назад…

Дебаркадер стоял на прежнем месте. Лишенный человеческого внимания, с облупившейся краской и проржавевшими бортами, он был похож на «Летучего голландца».

Дэн осторожно ступил на кое-где прогнившие сходни. Матвей шагнул следом.

— Думаешь, он хотел, чтобы мы пришли сюда? — спросил удивленно.

— Не знаю, давай просто взглянем. — Дэн спрыгнул на палубу, осмотрелся.

На палубе не было ничего, достойного их внимания. Сломанные скамьи и мусор не в счет. В рубке тоже не оказалось ничего интересного, но здесь Дэн задержался подольше, внимательно изучая стены. Что искал, он и сам не мог сказать, но внутренний голос велел быть настороже, чтобы не пропустить что-нибудь действительно важное.

Люк, ведущий в трюм, проржавел. Дэну пришлось приложить усилия, чтобы его открыть. По железной лестнице они с Матвеем спустились вниз.

В трюме было темно, света, проникающего в мутные, затянутые паутиной иллюминаторы, один из которых был разбит и щерился осколками стекла, едва хватало, чтобы осмотреться. Если когда-то это мрачное место и служило Туристу кают-компанией, то вкусы у него были явно спартанские. Из мебели в трюме имелся лишь сбитый из сосновых досок лежак с прогнившим от сырости тюфяком да колченогий стул. Дэн присел на край лежака, потер виски. По всему выходило, что они пошли по ложному следу…

— Что это? — Матвей носком кроссовка поддел лист старой газеты, присел на корточки, присмотрелся. — Дэн, видишь эти пятна? Похоже, это кровь.

Кровь была и на тюфяке. Если, конечно, бурые пятна — это кровь, а не что-то другое. И появиться они могли в любое время, да хоть на прошлой неделе, но сердце забилось вдруг отчаянно быстро. Дэн вскочил на ноги, сдернул тюфяк на пол и перестал дышать…