Час ведьмы

Однажды, когда Абигейл взбивала масло, а Ханна складывала дрова в поленницу, Мэри вытащила из-под кровати спрятанный там загадочный пестик и вгляделась в вырезанные на ручке зубья Дьявола. Она знала, что творилось этой осенью в Хартфорде и почему ее мать так обеспокоена. Мэри Санфорд уже повесили по обвинению в колдовстве. Анну Коул признали одержимой. Ребекка Гринсмит созналась, что вступала в половые сношения с Дьяволом. Мэри провела пальцами по отметине на пестике и подумала о том, чем занималась в постели, когда муж лежал рядом с ней, и в который раз задалась вопросом, было ли это искушение Дьявола, дар Господа или нечто, не имеющее особого отношения ни к Богу, ни к Сатане, как те часы, что она провела за прялкой.

Но в одном она была уверена: изначально она не втыкала в землю те вилки и не она воткнула рядом с ними этот пестик. Она подтвердит это в случае, если процесс развода превратится в кошмарный — и да, опасный — поток обвинений в том, кто ведьма, а кто нет. Но если она не закапывала эти вилки, сразу же возникнет вопрос, кто это сделал. Кэтрин? Томас? Кто-то или что-то еще? Мэри не знала.

Она разделась и, стоя на сквозняке в своей комнате, быстро обследовала свое тело, чтобы удостовериться, что на ней нет ни ведьминых бородавок, ни отметин Дьявола. Их не было — что вовсе ее не удивило. Как заключил ее муж в ту страшную ночь, когда он вонзил вилку ей в руку: о ней можно сказать многое, но она определенно не ведьма.

К четвергу ей стали невыносимы по-зимнему сумрачный дом и задний двор со скотиной и умирающим садом, поэтому она оделась и даже смогла аккуратно надеть перчатку на левую руку. Она прошла мимо ратуши и спустилась в гавань, к складу. Небо было серым и тусклым, и по беспокойной воде в бухте перекатывались белые гребни. Скорее всего, до ужина пойдет дождь. Стоявшие на якорях корабли подпрыгивали на волнах, дожидаясь своей очереди подойти к пирсу и отдать свой груз, паруса были накрепко привязаны к мачтам, а на причалах люди сновали туда-сюда по деревянным доскам с ящиками, бочками, а иногда и большими изящными шкафами или столами, вытесанными ремесленниками в далекой Англии.

Держась подальше от отцовского склада, Мэри пыталась убедить себя, что пришла в гавань, только чтобы подышать свежим воздухом и немного прогуляться без всякой цели. Да, не иметь цели — значит заигрывать с Дьяволом, но после всего, через что ей пришлось пройти, и того, что предстояло ей на следующей неделе, она считала, что заслужила немного бесцельности.

Она немного постояла на мостовой, напротив двери конторы Валентайна Хилла, за которой вдоль причала тянулся его склад. И вдруг поняла, что мысленно зовет Генри Симмонса выйти на улицу — если, конечно, он вообще был внутри. Что это: отголосок простой молитвы или заигрывание с Дьяволом? Если Генри увидит ее в окно и выйдет к ней, будет ли это знаком? Если он решит сейчас выйти, не зная, что она ждет снаружи, будет ли это совпадением, искушением или знаком, что ей уготована хорошая участь в этом мире и очищение от грехов — в следующем?

Но он не вышел, и Мэри почувствовала, как на нее упали первые капли дождя. Стоит пойти домой и закутаться в плед у огня; приходить сюда было глупостью.

Но, уже повернувшись к городу, Мэри увидела, как со склада вышла Элеонора Хилл, жена Валентайна. Она плотно закуталась в плащ с капюшоном, а руки спрятала в меховой муфте.

— Добрый день, Элеонора, — поздоровалась Мэри. — Вижу, вы хорошо укрылись от холода.

— И дождя, — кивнула Элеонора. — Боюсь, за собой он приведет снег. Как же холодно. Вы приходили повидать отца?

— Нет. Я просто хотела подышать соленым воздухом и прогуляться.

— Тогда давайте прогуляемся и постараемся не обращать внимания на этот дождь. Буду рада, если составите мне компанию по дороге домой. Как ваша рука? Заживает?

— Да.

— Хорошо, — ответила Элеонора, но ее голос звучал отрешенно, как будто ее мысли были заняты чем-то другим. И Мэри вскоре поняла, чем.

— «Согласие» прибыл вчера, — сказала почтенная женщина. — Не знаю точно, сколько бочек португальской мадеры он привез, но это была отличная партия. Валентайн отложил нам немного на сегодняшний вечер. Ему нравится этот напиток, как и мне. Меня уже воротит от местного сидра. Я сказала, что возьму бутылку-две домой, но совершенно забыла об этом. Пойдемте со мной.

Элеонора вытащила руку из муфты, взяла за руку Мэри и повела ее обратно к дверям склада, где располагались также служебные помещения, — и там был он, Генри Симмонс. Мэри почувствовала, как ее сердце забилось чуть чаще. Генри сидел за большим столом красного дерева, более изысканным, чем даже тот, за которым работал ее отец, с медным ручками и стульями по обеим сторонам. При виде Элеоноры и Мэри он встал, держа в руке перо, а на столе перед ним лежала толстая учетная книга.

— Генри, — сказала Элеонора, — я забыла взять мадеру. По-моему, Валентайн оставил ее для меня в ближайшей кладовой.

Она обернулась к Мэри.

— Я вернусь через минуту. Полагаю, вы знакомы с Генри.

— Да, — ответила Мэри, и Элеонора скрылась за дверью по другую сторону стола.