Час Великого волшебства 2

В это время из дома вышла няня Гаша и позвала:

– Дети! Пора на полдник! Идите в дом, мы напекли очень вкусные блинчики. Егорка, Соня, вы меня слышите?

– Сейчас идём, няня Гаша, – ответил Егорка.

– Сейчас они уйдут и унесут мою книгу, – воскликнула Гера, – нельзя упускать такой удобный случай, ведь они могут её больше не вынести.

И она поднялась на ноги и выскочила из кустов.

Но Егорка с Соней были готовы к нападению. Ведь это наша сорока летела над кустами, и нашла место, где пряталась ведьма. А дети вынесли книгу для того, чтобы её приманить.

Увидев Геру, ставшую похожей на чудовищного паука, Соня вскрикнула от ужаса и упала на землю, прикрыв книгу своим телом. Ведьма набросилась на неё словно ястреб, и стала вырывать книгу. Егорка начал оттаскивать её в сторону. Поднялся ужасный шум и переполох.

На помощь детям поспешили все обитатели дома. Впереди всех примчался Тишка, за ним дети, няньки и воспитательницы. А над головами кружились и громко каркали два ворона и сорока. Ведьма поняла, что ей не удастся забрать книгу, и вскочила, чтобы убежать. Но дети успели взяться за руки и не выпускали её из круга.

И тут ведьма заметила, что все смеются. Да – да, все увидели в какое чудовище она превратилась из – за своей злости, и стали над нею смеяться. Этого она боялась больше всего на свете.

Ведьма закрыла лицо руками и попятилась назад. И тут её тень упала на расстелен-ный на земле платок, подаренный Альбиной. Егорка быстро завязал платок с тенью в узелок.

Все громко ахнули потому, что от ведьмы вдруг повалил черный дым, и на глазах у всех она превратилась в небольшое чёрное облако. Легкий ветерок подхватил его и поднял в воздух. Облако медленно кружило над холмом до тех пор, пока полностью не рассеялось.

Все захлопали в ладоши, радуясь тому, что ведьма наконец – то исчезла. Потом, посмотрели друг на друга и рассмеялись, потому что лица у всех покрылись копотью и стали такими чёрными, словно их густо намазали сапожным кремом. Они стали показывать друг на друга пальцами, а когда поняли, что почернели абсолютно все, наперегонки помчались умываться.

Рядом с Егоркой осталась одна Соня.

– Егорка, – сказала она, – мы с тобой стали похожи на негритят! Пойдём тоже умоемся?

– Нет, Соня, мне надо спешить. Я умоюсь дома. Мне нужно как можно быстрей отнести платок своей сестре.

– Тебя же не узнают твои родители!

– Узнают. Спасибо тебе за то, что ты помогла мне справиться с ведьмой.

– Я буду по тебе скучать. Может быть, ты когда – нибудь придёшь к нам в гости?

– Обязательно приду – пообещал Егорка.

– Похоже, это последняя месть Гермены, – сказал Мудрый Ворон Крону и сороке, глядя на почерневших людей, – хотя, признаться, мне этот цвет очень даже нравится.

Они сидели втроем на дереве, ожидая, пока Егорка распрощается с Соней.

– А мне нет, – возразила сорока, старательно, но безуспешно чистя почерневшие бока, – мне кажется, что во мне не осталось никакого шарма. Я стала похожа на галку.

Никак не отчищается. Нет – нет, мне надо срочно помыться, не могу же я показаться в лесу в таком виде. Вы летите, а я вас догоню.

А Феофан с Капой сидели на лесной опушке и ждали Егорку, сгорая от нетерпения и беспокойства.

Конечно, одну попытку пробраться на холм они все – таки предприняли. После долгих раздумий и сомнений медведь намотал подругу себе на шею и приказал:

– Держись покрепче, только смотри, меня не задуши.

Дождавшись, когда дорога опустеет, быстро её перебежал, и, пригибаясь и прячась за кустами, направился к холму. Но едва он приблизился к маленькому, покосившемуся от старости домику, прилепившемуся к подножью холма, как из его двора раздался лай целой дюжины собак.

Унюхав медведя, они прыгали, рычали и лаяли до хрипоты, и подняли такой шум, что разбудили все собачье население окраины. А в домишке скрипнула открывшаяся дверь, и чей – то грозный голос спросил:

– Кто там? Отвечай, а не то буду стрелять! Иван, Митрий, Семён, Степан, слышьте, опять наркоманы по дворам шастають!!! Берите ружья и спускайте кобелей!

– Феофан, слышал, сколько их там? Да сейчас ещё собак спустят… Давай – ка быстрей поворачивай назад! – зашипела Капа, от страха сдавливая медвежью шею изо всех сил.

– Слышу, не глухой… Да отпусти шею, шею отпусти, говорю, а то задушишь…– прохрипел медведь, и во все лопатки пустился обратно в лес.

Откуда же им было знать, что в доме не было никакого Семёна и Ивана, так же, как и Митрия со Степаном, а жил в нём один – единственный древний, полуслепой и глухой старичок по имени Андрей Лукич. И, конечно же, того, что у него нет, и никогда не было никакого ружья, и вообще, не было ничего, кроме палки, да и ту он по забывчивости постоянно терял то тут, то там.

Зато у него была целая свора собак. По своей душевной доброте он безотказно принимал всех прибившихся к нему бродячих или просто брошенных хозяевами собак, и делился с ними последним куском, хотя сам частенько ложился спать не поужинав. За это они и служили ему верой и правдой.

Вернувшись на опушку, Феофан с Капой спрятались в кусты и ещё долго слушали собачий лай.