Час волка

Франкевиц в молчании курил сигарету, в сумраке вспыхивал ее красный кружок. - Я знал, - наконец сказал он. - Вернер говорил мне. Я не нацист. Что нацисты сделали с этой страной и с моим другом... ну, у меня нет любви к нацистам.

- Вы рассказали Вернеру про поездку к складу и рисование пулевых отверстий на зеленом металле. Мне бы хотелось знать, как вам досталась эта работа. Кто вас нанял?

- Мужчина. - Худые плечи Франкевица приподнялись в пожиме под голубым шелком. - Я не знаю его имени. - Он затянулся сигаретой, выдохнул дым и опять хрипло закашлялся. - Извините меня, - сказал он. - Вы видите, я болен.

Майкл уже заметил покрытые коростой язвы на ногах Франкевица. Они были похожи на крысиные укусы. - Как этот человек узнал, что вы были способны сделать эту работу?

- Искусство - моя жизнь, - сказал Франкевиц, как будто этим все объяснялось. Но тут он встал, двигаясь по-старчески, хотя ему не могло быть больше тридцати трех лет, и подошел к мольберту. К стене была приставлена стопка картин. Франкевиц встал на колени и стал перебирать их, его длинные пальцы были так ласковы, будто он гладил спящих детей. - Мне доводилось рисовать возле кафе неподалеку отсюда. Зимой я обычно бывал в самом кафе. Этот человек зашел туда попить кофе. Он наблюдал, как я работаю. Затем пришел снова, и еще несколько раз. А, вот она! - он обратился к картине. - Вот над чем я трудился. - Он вытащил холст и показал его Майклу. Это был автопортрет, лицо Франкевица, отражавшееся в чем-то, что оказалось разбитым зеркалом. Осколки казались настолько реальными, что Майкл мысленно потрогал пальцем зазубренный краю одного из них. - Он привел еще одного человека поглядеть на нее: нацистского офицера. Я узнал, что второго человека звали Блок. Потом недели, может быть, через две первый человек снова пришел в кафе и спросил, не захочу ли заработать немного денег. - Франкевиц слабо улыбнулся, замерзшая улыбка на бледном хрупком лице. - Я всегда согласен брать деньги. Даже деньги нацистов. - Он мгновение рассматривал автопортрет: лицо на картине было фантазией самообольщения. Потом он вернул картину обратно в пачку и встал. По окнам стучал дождь, и Франкевиц понаблюдал, как капельки сбегали дорожками по мутному стеклу. - Однажды ночью за мной приехали, и меня повезли на аэродром. Там был Блок и несколько других человек. Прежде чем мы взлетели, мне завязали глаза.

- И поэтому вы не имеете представления, где приземлились?

Франкевиц вернулся к креслу и опять сунул в зубы мундштук с сигаретой. Он смотрел, как шел дождь, голубой дым выбивался у него изо рта, и легкие хрипели, когда он дышал. - Это был долгий полет. Один раз мы садились для дозаправки. Я почувствовал запах бензина. И я ощущал на лице солнце, так что понял, что мы летели к западу. Когда мы приземлились, я почувствовал запах моря. Меня провели на место, где сняли повязку. Это был склад, без окон. Двери были заперты. - Голубой клубок дыма медленно таял вокруг головы Франкевица. - У них были все краски и приспособления, необходимые для меня, собранные очень аккуратно. Там была маленькая комната в качестве жилья для меня: кресло с раскладушкой, несколько книг и журналов и "Виктрола". Там тоже окон не было. Полковник Блок привел меня в большое помещение, где были разложены куски металла и стекла, и рассказал мне, что ему хотелось, что было бы сделано. Дырки от пуль, сказал он, трещины в стекле, такие же, какие я сделал на разбитом зеркале на своем рисунке. Он сказал, что хочет, чтобы следы пуль были написаны на металле, и он пометил их куском мела. Я сделал работу. Когда я закончил, мне завязали глаза и опять повели меня к самолету. Еще один длинный перелет, и они заплатили мне и отвезли меня домой. - Он склонил голову набок, слушая музыку дождя. - Вот и все.

Вряд ли, подумал Майкл. - А как Ад... Вернер узнал об этом?

- Я рассказал ему. Я встретился с Вернером прошлым летом. Я был тогда в Париже с другим моим другом. Как я сказал, Вернер был джентльменом. Благородным джентльменом. Ах, да. - Он сделал подавленный жест мундштуком, и тут на его лице промелькнул страх. - Гестапо... они не... Я имел в виду, Вернер не сказал им обо мне, правда?

- Нет, не сказал.

Франкевиц с облегчением вздохнул. Набежал новый приступ кашля, и он его вытерпел. - Слава Богу, - сказал он, когда смог говорить опять. Слава Богу. Гестаповцы... они делают с людьми страшные вещи.

- Вы говорили, что вас провели от самолета к складу. Вас не везли?

- Нет. Сделали шагов может тридцать, не более.

Тогда склад был частью аэродрома, подумал Майкл. - Что еще лежало на складе?

- У меня не было случая оглядеться. Все время рядом находился охранник. Я все же видел какие-то бочки и корзины. Это были, я думаю, бочки с маслом и какое-то оборудование. Шестерни и детали.

- И вы подслушали название "Стальной Кулак"? Верно?

- Да. Полковник Блок разговаривал с человеком, приехавшим для осмотра работ. Он называл того человека "доктор Гильдебранд". Блок сказал это несколько раз.